Онлайн книга «Библия в СМСках»
|
– никакой! – 1? 2? 3?… – 123! Тока с рифмами, а то там без! ^-^ – я тебе не Пушкин в стихах шпарить! – а я тебе не мать Тереза запоминать! – рррр! 123^(* Спасибо Бог, что нам помог! Люди бы нас убили, воды бы нас потопили, короче – спасибо, Бог, ты сделал все, что смог! – Ты – Пушкин!!! (рыдаю!) – запомнила? – а то! Повторить?)) – ато!)) – Спасибо, уроды, что не потопили нас воды! – Ева!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Имей уважухи хоть каплю, а? – Имею уважуху! И продолжуху лови: спасибо мамочка, что не утопила меня в ванночке, спасибо папулька, что не пустил в меня пульку… Псалтирь. Псалом 123 Выдержки из SMS-переписки двух молодых людей В Рыбинске было мокро. В Рыбинске было голо. В Рыбинске было ветрено. После Москвы и Красной площади Рыбинск не впечатлял. Вонь беляшей и прочей «вокзальной жарки» никак не ложилась на королевских креветок под нежным соусом, вальяжно распадающихся на полезные вещества в желудке. Беляшная вонь глоталась ртом и носом и застревала комом в пищеводе, на пути к сытому предкишечному «вещмешку». Салим поспешил покинуть вокзал. – Простите, вы не знаете, как найти у… – Скажите пожалуйста, как найти ули… – Эй, парень, где тут улица… Начало накрапывать. – Девушка, вы не под ска… До нужной точки Салим добрался уже хорошо днем, нарезав по городу несколько ложных кругов. Нужная точка оказалась совсем недалеко от вокзала, где-то рядом с улицей Крестовой, которую Салим успел изучить вдоль, поперек и по диагонали. Креветки благополучно успели перевариться, и желудок подал первый робкий сигнал о том, что неплохо бы… Нужный дом возник неожиданно, в момент, когда Салим решил: «Еще раз попаду на Крестовую – и ставлю на отце крест!» Дом оказался двухэтажным, красного кирпича, с двумя входами. Левый вход был заперт. Правый прикрывала железная крыша на ненадежных витых железных столбиках. На крыше кирпично и крупно было написано: «12 стульев». А сине и мельче пояснялось: «мебельный магазин». Салим на мгновение почувствовал себя великим комбинатором, только забыл слово «комбинатор», поэтому чувство получилось смазанное, киношное. Между «12 стульями» и соседней осыпающейся белой развалюхой с номером «36» обнаружился проход во двор. Салим свернул в проход и остановился. «Что я ему скажу?» – подумал он. С этого торца дом был почти слеп и глух. Одинокое окно вверху, на уровне чердака чернело над пятью рядами провисших вдоль стены проводов. «Раз, два, триче… – механически начал считать провода Салим. – Что я ему скажу? Привет, па. Ты нас бросил, а я тебя нашел. Бред, нах…» Провода молчали. В окне никого не было, оно, кажется, было нежилое. «Жилое окно. Сдается. Недорого. Тараканам… Что я ему скажу, блин?!» Начало накрапывать. Салим заметил это только когда струйка с волос потекла за шиворот. «Что скажу, то и скажу! – разозлился он на струйку. – В конце концов, это же он мать с сыном бросил, а не я!» Он завернул во двор, вошел в подъезд, поднялся на второй этаж. Одна дверь была старая, но со звонком, вторая металлическая, но без звонка. За той, которая со звонком, жила бабка в рыжем фланелевом халате с зеленым поясом. Ну почему у половины старух халаты и пояса – от разных халатов? Загадка. Противнее волосин подбородочных… – Оксан, к тебе! – забарабанила в металлическую дверь бабка с зеленым поясом. – Иду-у! – раздалось откуда-то из гулкой глубины, угадывающейся за черным металлом. – Спасибо! – сказал Салим. Бабка рассматривала его с явным интересом и возвращаться к себе не собиралась. «Вот сволочуга любопытная!» – подумал Салим. Он нервничал. Оксана была в халате плюшевом, с родным поясом. Вид у нее был то ли испитой, то ли заспанный. «Моя мама гораздо симпатичнее! – ревниво подумал Салим. – Была… симпатичнее…» – Здравствуйте! – Здравствуй… те… «И голос у мамы лучше!» – подумал Салим. – Я из Москвы, – сказал он и тут же поправился: – то есть сейчас из Москвы, но вообще-то не совсем из Москвы… – И что? – вскинула брови домиком Оксана. – Бывшего он твоего ищет, вот что! – встряла соседка. – Я и сама его ищу! – фыркнула Оксана, отворачивая рукава и ежась от холода. – А-а… – разочарованно протянул Салим. – Вот и бэ-э, – сказала Оксана. – Третий год как… Она критически оглядела Салима с ног до головы: – А тебе он на что? – Денег небось занял? – опять встряла соседка. – Так он у всех занял! Много занял, да? – Не… У меня нет, не занимал… Мы с ним вообще не знакомы! Я так… – «Так» людей из Москвы в Рыбинск не ищут! – скривилась Оксана. Противно она так кривилась. Вообще была неприятная. Салим на месте отца ни за что бы маму на такую вот не променял бы! – Я не просто так, я его сын! – Опаньки! – у бабки челюсть аж до зеленого пояса отвисла. – Ты? – удивилась Оксана. – Ха-ха. – Почему «ха-ха»? – Да не было у него сына, у него девки одни! – Но я же есть. – Мало ли кто еще есть. Кошка на окошке тоже вон есть! Кошки на окошке не было. – У меня документ имеется, – сказал Салим, вспоминая о том, что свидетельство о разводе мамы с Боровичком осталось в Ельце. – Какой документ? – вяло поинтересовалась Оксана. – Официальный, – ответил Салим. Оксана еще противнее, чем в прошлые разы, скривилась и переглянулась с соседкой: – Слушай, парень, ты себя в зеркале видел? – Ну… – А Михайловича Александра, сморчка-Боровичка видел? – Нет. – Ни разу? – Ни разу. – Ну заходи-погляди, что ли… Салим вслед за хозяйкой прошел в темное нутро квартиры. За ним по-деловому рванула старуха-соседка. От рыжего халата, когда не на сквозняке, пахло травами и мазями, ну знаете, такими… для стариков… они все на один запах. От Оксаны ничем не пахло. Фотографий Боровичка Александра Михалыча было две. Первая свадебная, но не с мамой, конечно, а с Оксаной. Оксана на фото была – ух! – ягодка. Не то, что в реале. Салим взял вторую фотографию, на которой предполагаемый отец красовался один, с рыбиной, на фоне реки, и стал внимательно рассматривать. Боровичок оказался натуральным «боровичком»: крепеньким, маленьким, мордастеньким, щекастеньким, с носом картохой и водянистыми глазками. Вид у него был самодовольный, а взгляд туповатый. Вряд ли можно было найти менее похожего на Салима человека, разве что китайца или, может, пигмея какого-нибудь. |