Онлайн книга «Ангелочек. Время любить»
— Хорошо. Но потом ты обязательно должен заснуть. Анжелина расстегнула блузку и сняла юбку, в то время как слова сами слетали с ее розовых губ, даря радость уже засыпающему малышу. Он поет, он поет, Но не для меня, А для моей милой, Которая далеко от меня. Склонитесь, горы, Долины, возвысьтесь, Пусть мои глаза смотрят туда, Где моя любовь [2] . Анжелина замолчала. Анри уже спал. Она на цыпочках вышла в коридор, открыла шкаф и выбрала платье из сиреневой тафты. Декольте платья было украшено тонкими кружевами. Широкая юбка шуршала, касаясь ног в шелковых чулках. — Хорошо бы надеть подходящее ожерелье, — прошептала Анжелина. Она открыла лакированную деревянную шкатулку, в которой лежали небольшие бумажные и кожаные мешочки, а в бархатном саше хранился аметистовый гарнитур. «Дорогая мадемуазель! — говорила себе Анжелина. — Право, она совершает безрассудные поступки. Что за прихоть — заставлять меня носить платья из ткани цвета моих глаз! Да еще эти драгоценности!» Растроганная, испытывающая глубокую признательность, Анжелина распустила свои волосы. Затем она расчесала их и закрепила две тяжелые пряди черепаховыми гребнями, усыпанными бриллиантами. — Вот! Теперь я могу оказать честь своей подруге и ее гостю! — Анжелина вздохнула. Ее возвращение в гостиную произвело сенсацию. Очарованный лорд Брунел охнул. Вскочив с кресла, он воскликнул: — Му God! [3] Какая неожиданность, Энджи! — ликовал он. — В таком наряде вас можно представить королеве! Жерсанда де Беснак приосанилась, гордая за свою протеже. В глубине души старая дама в очередной раз прокляла твердую решимость молодой женщины заниматься столь неоднозначным ремеслом и ее отказ блистать в светском обществе. Это служило вечным предметом ссор между ними, но последнее слово всегда оставалось за Анжелиной Лубе. — Да, вы произвели бы неизгладимое впечатление на многих леди и лордов! — восхищался Малькольм Брунел. — Ну хватит льстить, друг мой! Настало время ужинать, — остановила его хозяйка дома. Они сели за круглый стол. Октавия поспешно подала закуски: салат из латука и омлет со щавелем. — Я сделала все, что было в моих силах, — проворчала служанка. — Мсье приехал неожиданно. Мне пришлось обойтись нашими запасами. — Как это невежливо с твоей стороны, моя бедная Октавия! — возмутилась Жерсанда. — Домоправительница, достойная так называться, обязана творить чудеса и не жаловаться гостям. — Все хорошо, — успокоил ее лорд. Розетта принесла графин с водой и корзиночку с хлебом. Ее губы лоснились от ломтика ветчины, который она тайком поспешно проглотила. Розетта тут же вышла из комнаты и вновь появилась с бутылкой белого вина, немного запотевшей, поскольку Октавия держала ее в ведерке с холодной водой. — Приятного аппетита, — пожелала всем Розетта. — Эта юная барышня очень забавная, — заметил гость. — Да, это мой солнечный лучик, — улыбнулась Анжелина. — Солнечный лучик, который делает все, что придет ему в голову, — добавила Жерсанда, которую словечки Розетты вовсе не забавляли. Но это ничуть не испортило приятную атмосферу, в которой проходил ужин. Октавия удостоилась искренних комплиментов. Лорд Брунел высоко оценил жареного гуся, гарниром к которому служили белые грибы и картофель, хотя грибы, по признанию самой служанки, были заготовлены ее стараниями впрок осенью. Десерт был простым, но все же это было любимое лакомство хозяйки дома: теплый флан [4] , политый медом. — А теперь ликеры! — воскликнула Жерсанда. — Анжелина, раздуй огонь! Даже этой теплой весной, не такой дождливой, как обычно, старая дама требовала, чтобы в камине ярко пылал огонь. Об этом заботилась Анжелина, когда проводила вечер на улице Нобль. Несмотря на свой роскошный наряд, Анжелина принялась хлопотать у очага. Она с удовольствием слушала истории, которые рассказывал лорд Брунел о королеве Виктории. Она узнала, что корона может служить поводом для серьезных опасностей. Королева стала жертвой трех покушений, правда, ни разу не была ранена. Малькольм Брунел также поведал, что с возрастом королева уже не походила на ту милую особу, портрет которой был напечатан в «Иллюстрасьоне». Перед глазами Анжелины мелькала вереница красочных образов, сверкали бриллианты, матово поблескивал изысканный жемчуг. Она погрузилась в мечтания. — Вам ликер из горечавки или из смородины, мадемуазель Энджи? — раздался голос Розетты. — Но ты ведь не собираешься меня так называть? — прошептала Анжелина. — Почему бы и нет? Это короче, и к тому же мне нравится. С этими словами Розетта подала тягучий напиток темнофиолетового цвета. Она выбрала смородиновый ликер, зная вкусы Анжелины. Лорд Брунел и Жерсанда сели около камина. — Расскажи, как ты провела день, — попросила Анжелину старая дама. — Сегодня утром ты ведь помогала Фаншоне, дочери хозяев таверны? — Да, мадемуазель. Но подходит ли эта тема для беседы? Особенно в присутствии вашего друга… — Я понимаю ваши сомнения, моя дорогая, — сказал лорд. — Вам делает честь то, что вы не хотите рассказывать о ваших пациентках. Но все же хочу выразить свое восхищение вами и уважение. Женщины, занимающиеся этим тяжелым и вместе с тем прекрасным ремеслом, порой служат последней надеждой матери и отца. Благодаря вашим рукам — а у вас просто-таки детские руки — дети появляются на свет и с радостью познают мир. Неожиданно лорд опустил голову. Его глаза наполнились слезами. Тем не менее он продолжил: — Sorry… [5] Моя супруга Мэри умерла, рожая нашего четвертого сына. Ребенок не выжил. Эта трагедия произошла более тридцати лет назад, но я до сих пор страдаю. Мне казалось это чудовищной несправедливостью. — Мне очень жаль, — пробормотала Анжелина. Она, душой болеющая за свое дело, не смогла удержаться и спросила лорда: — Но что случилось? — Доктор приехал слишком поздно. Моя мать и горничная старались изо всех сил. Пуповина задушила ребенка, а у моей жены началось кровотечение. Я больше так и не женился. Я никогда не любил других женщин, только мою Мэри. |