Книга Ангелочек. Время любить, страница 152 – Мари-Бернадетт Дюпюи

— Луиджи, нет, не здесь! Умоляю тебя! Не сердись, но я не могу! Мой дядюшка может услышать шум. Я хорошо его знаю, сейчас он прислушивается к каждому звуку.

— А я думаю, ему плевать на нашу добродетель. И потом, мы не будем шуметь. Сними туфли и иди! Сжалься надо мной, я так люблю тебя!

Анжелина уступила мольбам Луиджи, уверенная, что их любовные игры помогут ей избавиться от внутреннего страха, угнетавшего ее. На чердаке было холодно. На деревянных полках лежали яблоки. В углу куча каштанов напоминала причудливое животное с колючками, которое наконец-то спряталось от всех. Кровать стояла около маленького окошка с двумя деревянными ставнями. На ней лежали подушка, простыня и одеяло.

— Смотри, нам светит луна, прошептал Луиджи, сгоравший от желания.

Он подхватил Анжелину на руки и усадил ее на матрас, от которого исходил стойкий запах овечьей шерсти.

— Доставь мне это счастье, моя невестушка, моя пастушка с глазами цвета колокольчиков!

— Тихо! Замолчи! — велела ему Анжелина.

Луиджи послушно кивнул, расстегивая ее платье, которое через мгновение стянул с нее с каким-то неистовством. Анжелина больше не носила корсет, а ее чулки держались благодаря подвязкам на бедрах, украшенным маленькими розовыми ленточками. Она так и предстала перед Луиджи — в нижней рубашке на бретельках, с обнаженными плечами и руками, в обтягивающих ноги черных шелковых чулках.

— Ты возбуждаешь меня, дорогая, сводишь с ума…

Задыхавшаяся Анжелина смотрела на Луиджи, черты которого делал неясными бледный свет луны. Луиджи наклонился и провел пальцем по ее коротким ситцевым штанишкам новой модели, которая была восхитительно бесстыдной.

— И откуда же у нас такое кокетливое белье? — прошептал он ей на ухо.

— Я заказала его по каталогу, который выписываю. Оно продается в одном магазинчике Тулузы. Длинные панталоны скоро выйдут из моды, мсье, который слишком много выпил. Ты дрожишь как осенний лист.

— Я Дрожу от желания, Анжелина.

Анжелина прижала Луиджи к себе. Он почувствовал, как ее соски скользят по его телу, и потерял над собой контроль. Луиджи, обычно столь уравновешенный и умеющий управлять своими чувствами, превратился в дерзкого распутника, прерывистое дыхание которого выдавало его возбуждение. Нижняя рубашка молодой женщины полетела на пол. Горячими губами Луиджи покрывал поцелуями соски. Потом он прижался лбом к золотистой шевелюре, той, что находится внизу живота, такой шелковистой. Анжелина хотела было отстраниться, поскольку Гильем обожал припадать к ее интимному цветку и порой доводил ее своим умелым языком до экстаза.

— Нет, только не это! — тихо простонала она.

Но Луиджи не слушал Анжелину, он осознавал свою власть над ее влажным и теплым телом. И тогда она забыла о своем первом любовнике, поскольку акробат использовал все сокровища премудрости и настойчивости, чтобы она почувствовала себя отдавшейся, погруженной в чувственный бред. Вдруг он, выпрямившись, отстранился от нее и застыл, прислушиваясь.

— Энджи, внизу кто-то стучит! — сказал он.

— Вероятно, это муж Коралии. Который час?

— Не знаю, около полуночи.

Анжелина надела платье, забыв о нательной рубашке, лежавшей на полу. Даже не взглянув на Луиджи, она на цыпочках спустилась по лестнице и как можно тише вошла в отведенную ей комнату. Во входную дверь продолжали стучать. Анжелина спрашивала себя, почему дядюшка и тетушка не открывают. Больше не притворяясь, что ее разбудили, Анжелина сбежала по ступенькам. Из своей комнаты вышел разъяренный Жан Бонзон в ночном колпаке на рыжей шевелюре. В руках он держал свечу.

— Разрази меня гром! — рявкнул он. — Что за базар?

— Надо идти к нам, черт возьми! — раздался грубый мужской голос с ярко выраженным акцентом.

— Иду, мсье! Возвращайтесь к своей жене, — крикнула Анжелина. — Дядюшка, да ты глухой, честное слово! Это не базар, а муж, который хочет, чтобы я помогла его супруге, это Ив Жаке. Посвети мне. Я должна взять халат и саквояж. Может, тетушка присоединится ко мне на рассвете и наведет порядок в доме несчастной Коралии? Мне становится больно при одной мысли, что младенец появится на свет в такой грязи!

— Вздор, племянница. В этом краю многие малыши рождались среди нечистот, и из них выросли крепкие, сильные люди. Грязь еще никого не убивала.

— Именно из-за грязи умерли многие роженицы! — запальчиво возразила Анжелина.

— В больницах, но не здесь, в горах.

Анжелина пожала плечами и, убедившись, что ничего не забыла, выбежала на улицу. В нескольких метрах от дома Жаке ее догнал Луиджи.

— Анжелина, любимая моя, крепись! Прости меня, ты права. Я был пьян.

— Мне не за что тебя прощать.

Они обменялись быстрым поцелуем, лишенным любовного пыла, который еще недавно сводил их с ума, но полным нежности.

— Я не знаю, как долго мне придется оставаться возле Коралии. Возвращайся домой и ложись спать. Тебе надо отдохнуть.

С этими словами Анжелина побежала к двери, за которой ее ждала роженица. В окне горел слабый огонек — около самого стекла стояла свеча. Ив Жаке сразу же открыл дверь, поскольку он ждал Анжелину. Повитуха оказалась лицом к лицу с коренастым мужчиной одного с ней роста. Очевидно, он был ровесником Луиджи, но жизнь на открытом воздухе, палящее летнее солнце и зимние холода обветрили его немного вытянутое лицо с орлиным носом. Темноволосый, как и Коралия, он пристально посмотрел на Анжелину своими серо-голубыми глазами.

— Это началось час назад, — объяснил он по-французски. — У нее отошли воды. Но и кровь вытекла.

— Сейчас я ее осмотрю. Не могли бы вы подкинуть в огонь хвороста? Иначе я ничего не увижу. Надо также нагреть воды, много воды.

— Не волнуйтесь, котелок уже стоит на плите. Располагайтесь, мадемуазель.

— Что я вам говорила? — подала голос Коралия. — Уже пробила полночь. Малыш родится 6 октября.

— Вы чувствуете схватки? Когда отходят воды, схватки учащаются.

— Да, я чувствую схватки, но несильные.

Анжелина вновь осмотрела Коралию. Она боялась ягодичного предлежания, но ее страхи оказались напрасными: ребенок шел головой. «Сегодня днем я ошиблась из-за полноты Коралии. Пальпируя живот, я не смогла прощупать положение ребенка», — думала Анжелина.

— Хорошо, все идет своим чередом, — сообщила Анжелина. — Похоже, будущий школьник торопится познакомиться с вами.

Ив Жаке сидел около камина и, насупившись, курил трубку. Анжелина сказала себе, что этот мрачный мужчина начисто лишен сердечности, жизнерадостности. Она жалела Коралию, которая круглый год жила на этом затерянном в горах хуторе с мужем, отсутствующим дома с утра до вечера.

— Ваши соседки не придут? — спросила Анжелина, удивленная тем, что их еще нет.