Книга Зандр, страница 38 – Вадим Панов

Было видно, что Бориса не просто задевает тема – он искренне, без скидок, переживал за свой город. За своё герцогство. За людей, как ни странно, потому что они, в конце концов, были его оплотом.

Но в том числе Дюк переживал…

– Вы теряете власть, – тонко улыбнулась Лаура. Она без труда просчитала ситуацию, поняла, чем действительно может угрожать неконтролируемый рост населения, сделала предположение и не ошиблась.

Бухнер резко отвернулся от окна, несколько секунд внимательно смотрел на красавицу, после чего признал:

– Вы умны.

– Спасибо.

Вернулся в кресло и вылил в бокал женщины ещё остававшееся в бутылке вино.

– Двести тысяч человек – это очень много. Там, внизу, появляются новые центры силы – бандиты, которые правят в трущобах и позволяют себе не считаться с моим мнением.

– Увеличьте армию.

– Армию нужно кормить, и я чётко знаю предел, за который не могу выйти. И я не хочу втягиваться в уличные бои. – Дюк пристально посмотрел в ореховые глаза женщины. Красивые, но внезапно ставшие холодными глаза. – Я строю, Лаура, понимаете? Я один из немногих лидеров Зандра, который строит. И хочет строить.

– Но на ваших ногах – гири…

– Нет. В моем городе появились раковые клетки, и мне требуется средство, чтобы от них избавиться.

– Это средство – я.

Её лёгкая отстранённость заставила Бухнера вздрогнуть. Они оба знали, о чём говорят, ЧТО стоит за словами, и равнодушие женщины ударило Дюка сильнее, чем могла бы ударить дубина.

И он вдруг вспомнил о дополнительной плате, которую Лаура потребовала во время предварительных переговоров. Он тогда удивился, но переспрашивать не стал – согласился, а теперь, глядя в холодные глаза и чувствуя её равнодушие, Борис вдруг понял, какое чудовище впустил в свой город.

– Вы – специалист, – тихо сказал он. Потому что отступать не имел права.

– Самый лучший, – подтвердила Лаура.

Без всякой иронии.

Слегка отстранённо.

* * *

Он всегда был самым плохим. В детском доме. В приёмной семье. В школе. В другой приёмной семье. В подмастерьях… Нет, в подмастерьях он пробыл недолго, меньше месяца, и потому не успел заслужить славу самого плохого. К тому времени, когда его определили учеником в небольшую механическую мастерскую, Боксёр уже имел шесть приводов в полицию и один условный срок, однако это был лишь пятый показатель «на раёне», в соседнем гараже вкалывали по приговору суда двое пацанов с реальными отсидками за плечами, так что Боксёру было куда стремиться.

Куда? Направление стало ясным давным-давно, и будущее не просто вырисовывалось, а, вполне сформированное, терпеливо поджидало героя. К двадцати годам Боксёр должен был угодить в тюрьму во второй раз, выйти по УДО, возглавить небольшую банду, лет пять-шесть жить на всю катушку и к тридцати получить пожизненное как рецидивист. Или погибнуть в перестрелке, не важно – с полицией или с конкурентами.

Однако Время Света изменило чётко прописанный план.

Разразившаяся катастрофа стала кошмаром для всех, однако Боксёр – в силу характера и воспитания – довольно быстро пришёл в себя и сообразил, что наступило Время Больших Возможностей, когда умный и дерзкий парень вроде него способен заполучить настолько много, насколько это вообще возможно на изнасилованной планете. Понял и целеустремлённо взялся за дело.

Воспользовавшись суматохой, Боксёр с несколькими друзьями сколотил свою первую банду – из ошарашенных, мало чего понимающих уголовников, – объяснил им, что дальше будет только хуже, и определил несложные, но действенные правила выживания. Его люди кружили по руинам города, извлекая всё, что удавалось, и отчаянно сражаясь за каждую консервную банку, за каждый патрон. Они собирали и прятали, хотя в то время многие тупо громили всё, что не успели разнести ракеты, и не задумывались о будущем. Банда Боксёра стала самой организованной, быстро росла, потому что людям свойственно примыкать к сильным, увеличивала контролируемую территорию, и Боксёр имел все шансы подмять под себя целую область – такое бывало в Зандре, но банальное невезение разрушило честолюбивые мечты. В город вошли остатки мотострелковой дивизии, а выстоять против тяжёлого вооружения и тренированных бойцов уголовники не могли. Пришлось уходить.

И не просто уходить из обжитого района, потеряв убежища и доступ к остаткам складов: банда очутились в «том самом» Зандре – только формирующемся, корчащемся в землетрясениях, залитом ядовитой дрянью. И рассказывать о тех днях Боксёр не любил. И самые верные его люди не любили. И молчали, даже напившись.

О том, как выживали в «том самом» Зандре, никто не любил вспоминать, ни люди, ни звери.

В конце концов Боксёр оказался в ДылдаСити и вот уже два года сидел у ног Дюка, с лютой завистью разглядывая царственные, невозможные в Зандре башни.

– Ты виноват!

– Боксёр!

– Заткнись!

– Не надо!

– Он выжил, – хрюкнул Мешок. – Он предатель.

Стоящий на коленях Горький громко всхлипнул, но даже не сделал попытки вскочить, знал, что движение оборвётся или ударом, или пулей. Боксёр медленно взвёл курок пистолета. Мешок криво усмехнулся. А больше в задней комнате бара «Три сверчка» никого не было.

– Ты понимаешь, что, кроме тебя, подозревать некого? – сквозь зубы поинтересовался Боксёр. И выражение его лица не сулило падле ничего хорошего. Боксёр и так-то не был красавцем: перебитый в юности нос, из-за которого он получил кличку, и следы от химических ожогов – последствия жизни в «том самом» Зандре – делали его страшным, но когда главарь злился, лицо и вовсе превращалось в злобную маску.

– Да, – вздохнул Горький. – Да… Лучше бы я сдох в том броневике!

Но не сдох. И даже захудалого перелома не получил – только ушибы. И сознание вовремя потерял – когда грабители вытаскивали контейнер, – поэтому показался мёртвым и не получил пулю. Когда очнулся: Жеребец и водила с простреленными головами, в грузовом отсеке пусто, а сам – жив. И дождь…

Выбрался, матерясь, добежал до грузовика, нашёл двух помятых парней – остальным помощь не требовалась, – кое-как перевязал, рванул к бортовому радио – вдребезги, попробовал выйти в сеть – глухо. Через три часа услышал знакомые голоса в маломощной переносной рации – встревоженный Боксёр отправил группу поддержки, обрадовался, но, оказавшись в ДылдаСити, понял, что поторопился возносить Всевышнему благодарственные молитвы: удивительное везение Горького вызывало у Боксёра справедливые подозрения.

Однако трёхчасовой допрос, сопровождавшийся безжалостными побоями, ничего не дал – окровавленный Горький твёрдо стоял на своём, рыдал, голосил, целовал Боксёру ноги и клялся в верности. Мешок предложил вколоть бойцу сыворотку правды, но лениво, не настаивая, поскольку всем и так было ясно, что Горький ни при чём.