Книга Подпольные девочки Кабула. История афганок, которые живут в мужском обличье, страница 1 – Дженни Нордберг

* * *

Посвящается всем девушкам, которые выяснили, что в брюках можно бегать быстрее и взбираться выше

Это повествование составлено по репортажам из Афганистана, Швеции и Соединенных Штатов в период между 2009 и 2014 годами. Бо́льшая часть событий книги относится к 2010–2011 годам. Я излагала истории ее персонажей так, как они были рассказаны мне, стараясь найти подтверждение всем тем подробностям, которым сама я не была свидетельницей. Все мои герои и героини дали согласие на беседу со мной ради составления этой книги; они сами выбирали, сохранять ли им анонимность. В некоторых случаях имена или подробности личного плана были изменены или опущены в целях сохранения тайны личности. Никому из героев не предлагали и не вручали никакого вознаграждения. Труд переводчиков был оплачен. Любые ошибки из-за неточностей перевода или моих собственных ограничений – на моей ответственности.

Это – субъективный отчет.

Я хотела бы быть кем угодно на свете –

Только б не женщиной.

Попугаихой стала б,

Овечкой,

Оленихою иль

Воробьихой, живущей на дереве.

Но не афганкой.

Я была бы турчанкой,

Чтоб ласковый брат мог держать меня за руку.

Я бы стала таджичкой,

А может, иранкой,

А то и арабкой,

И муж мой шептал бы мне:

«Как ты прекрасна!»

Но, увы, я – афганка.

Где нужда –

Там и я.

Где есть риск –

Я всех ближе к нему.

Где найдется печаль –

Она будет моя.

А где право –

Там я позади.

Правда за тем, кто силен, а я –

Женщина,

Всегда одинокая,

Слабости вечный пример.

И никнут плечи мои

Под бременем мук и трудов.

Хочу ли заговорить –

Язык мой во всем виноват.

И голос мой нестерпим

Для безумного слуха.

Руки мои бесполезны,

И от ног моих глупых

Нет толку,

И бреду я без цели, сама

Не зная куда.

Доколь принимать мне страданье?

Когда ж мне природа объявит: «свободна»?

Где же, о где Справедливости дом?

Кто назначил мне жребий?

Скажите ему,

Скажите ему,

О, скажите ему –

Я мечтала бы стать кем угодно на свете –

Только б не женщиной,

Только бы не афганкой.

Ройя

Кабул, 2009 г.

Переход начинается здесь.

Я снимаю с головы черный платок и заталкиваю его в рюкзак. Волосы мои по-прежнему связаны в узловатый пучок на затылке. Уже скоро мы поднимемся в воздух. Выпрямляюсь и сажусь чуть вольнее, разрешая телу занять больше пространства. Я не думаю о войне. Я думаю о мороженом в Дубае.

Мы заняли все маленькие, обтянутые винилом кресла в зале отлета Кабульского международного аэропорта. Срок действия моей визы истекает через пару часов. Одна особенно оживленная стайка британских экспатов шумно празднует – впервые за несколько месяцев – передышку от жизни за колючей проволокой под присмотром вооруженной охраны. Три женщины, сотрудницы гуманитарной организации, одетые в джинсы и облегающие топы, возбужденно болтают о пляжном курорте. Трикотажная маечка сползает с плеча, обнажая клочок уже загорелой кожи.

Я во все глаза смотрю на эту демонстрацию плоти. В последние несколько месяцев я и собственное-то тело едва видела.

На дворе лето 2011 года, и исход иностранцев из Кабула длится уже больше года. Несмотря на последнее наступление, и многие военные, и работники иностранных гуманитарных миссий воспринимают Афганистан как страну потерянную. С тех пор как президент Обама объявил, что к 2014 г. начнется вывод американских войск из Афганистана {2}, международный караван лихорадочно готовится к отходу. Кабульский аэропорт – первая остановка на пути к свободе для этих стесненных, изнывающих от скуки, едва не теряющих голову консультантов, снабженцев и дипломатов.

Взлетная полоса аэродрома залита послеполуденным светом. Мой сотовый ловит сеть у одного из окон, и я вновь набираю номер Азиты. Тихий щелчок – и нас соединяют.

Она пребывает в эйфории после митинга с участием главного правительственного юрисконсульта и нескольких других должностных лиц. Присутствовала и пресса. Азита – политик, и в такие моменты она – в своей стихии. Я слышу, как она улыбается, описывая свой наряд:

– Ах, я была такая модница! И дипломатка притом. Все меня фотографировали. Би-би-си, «Голос Америки» и Толо-ТВ. На мне был бирюзовый платок – помните, тот самый, что вы видели на днях. Ну, вы меня поняли. И еще тот черный жакет… – она ненадолго замолкает. – И еще косметика. «Боевой раскрас».

Я делаю глубокий вдох. Я – журналистка. Она – моя героиня. Главное правило – не показывать никаких эмоций.

Азита слышит мое молчание и тут же начинает утешать меня. Вскоре ситуация улучшится. Она в этом уверена. Не стоит беспокоиться.

Объявляют мой рейс. Я должна идти. Мы обмениваемся обычными фразами: «Это ненадолго. Не прощаемся. Да. Скоро увидимся».