Книга Как утопили в крови Языческую Русь. Иго нового Бога, страница 19 – Лев Прозоров

Он стал у поленичищи выспрашивать:

«Да и скажи-ко, поленица, проповедай-ко,

Ты коей земли, да ты коей литвы?

Ещё как-то поленичку именем зовут,

Удалую звеличают по отчеству?»

(«Королевичи из Кракова»)

«Уж коего ты города, какой земли?

Да чьего ты отца да родной матушки?»

(«Бой Добрыни с Ильёй Муромцем»)

Тут и стал старой выспрашивать:

«Да какой ты удалый добрый молодец?»

(«Застава богатырская»)

Здесь можно видеть, как опасение ненароком убить кого-то из ближайших родичей (которых оторвавшийся от дома дружинник мог и не знать в лицо), к чему языческая мораль была чрезвычайно строга, так и опасение мести со стороны духа убитого, обезопаситься от которого можно было тем надёжнее, зная его имя.

В тех же былинах как раз даже побеждённые враги не спешат сообщать своё имя победителю – уж не из опасения ли угодить в окончательную, посмертную зависимость от него?

Причиной же собственно убийства могло послужить элементарное нарушение охотничьих владений, оскорбительное для князя.

Разъярённый Свенельд требует от Ярополка войны с Олегом, тот начинает её, разбитое в столкновении с киевскими дружинами древлянское войско бежит в Овруч, ставший столицей земли взамен сожжённого Ольгой Искоростеня, Олег гибнет, падая с моста в ров.

Его тело с трудом отыскивают воины брата под грудами трупов. Потрясённый Ярополк в слезах бросает Свенельду: «Этого ты хотел?»

После этого Свенельд исчезает со страниц летописей – впрочем, ничего удивительного: старый полководец служил уже третьему поколению потомков Сокола-Рюрика и даже по нашим меркам был уже в более чем почтенном возрасте.

Узнав про гибель Олега, Владимир бежит за море, к варягам. Никаких сообщений о пребывании в своих землях отлично известного им «Вальдамара Старого из Гардов» скандинавские источники не сохранили, что не мешает норманнистам рассказывать нам с уверенностью очевидцев, как Владимир вербовал войска в… Швеции.

На самом деле речь, конечно, идёт о «Поморье Варяжском в Кашубах за Гданьском», по выражению русской летописи, – на южном побережье Балтики, где все источники и упоминают варягов, верингов, варангов.

В те времена как раз на «Поморье Варяжском» правили христианские оккупанты из-за Лабы. В их приёмах насаждения «евангельской вести любви и милосердия» на землях варяжских предков Святослава будущие крестители могли почерпнуть немало полезного для себя.

И, как в любой земле в мутное время иноземного засилья, наверняка было немало народу, готового идти за кем и куда угодно – лишь бы отсюда. То есть готовых дружинников для беглого князя.

Затем последовало возвращение. Водворившись в Новгороде, недавний беженец тут же посватался к уже просватанной за его брата-противника полоцкой княжне Рогнеде. Её отцом был правивший в Полоцке Рогволод, «пришедший из-за моря».

Наши норманнисты не были бы норманнистами, если бы тут же не «поняли» всё «правильно» и не объявили беднягу Рогволода с дочерью, которых ни одна летопись даже варягами не называет, «конунгом Рагнвальдом» и его дочерью «Рагн-хейд».

На самом деле имя Рогволода насквозь славянское, такое же встречается у чехов (Rohvlad) и поляков (Ругволод).

Имя же его дочери, в летописи воспроизводимое как «Рогьнеда», состоит из славянского корня «Рог», очевидно, родового для полоцких правителей, и женского имени Неда, с глубокой языческой древности и по сей день бытующего у сербов и болгар, народов, в норманнских контактах не замеченных [19] .

Ещё яснее происхождение полоцкой династии делается из ответа Рогнеды на сватовство Владимира: «Не хочу разуть робичича (сына рабыни. – Л.П.), а хочу за Ярополка».

Разували жениха невесты у славян; у скандинавов и германцев, наоборот, именно жених разувал невесту.

Невзирая на всё это, наши и зарубежные норманнисты наперебой выдают перлы о «призвании (?! – Л.П.) полочанами князя из Скандинавии» или даже о том, что «в Полоцке издревле (?!! – Л.П.) правила норвежская (?!!! – Л.П.) династия».

Злополучное упоминание о приходе князя Рогволода «из-за моря», столь губительно повлиявшее на некрепкие умы иных учёных, может быть как обычным фольклорным штампом, так и говорить о его (Рогволода) временном – как у самого Владимира – пребывании за морем (последнее наиболее вероятно в свете упоминания о «волости», то есть законном владении Рогволода в Полоцке).

Наконец, не стоит забывать и о страшном жупеле наших норманнистов – цивилизации балтийских славян, мореходов, купцов и морских разбойников.

Уязвлённый «в лучших чувствах» напоминанием о своём происхождении и месте, Владимир напал на Полоцк, захватил его (очевидно, в отличие от отца, робичич не затруднял себя объявлением войны) и, изнасиловав на глазах у отца и братьев полоцкую княжну, тут же убил своих свёкра и шурьев.

После этой первой победы началось триумфальное шествие к Киеву, первые стычки с войсками великого князя, благополучные для хазарского полукровки, но, очевидно, не вполне – Добрыня всё же счёл необходимым подстраховаться и вступил от имени племянника в тайные переговоры с новым воеводой Ярополка с выразительным именем Блуд.

Владимир обещал киевскому полководцу за предательство государя отеческие почести и многие дары. В результате Владимир вскоре подошёл к Киеву.

А Блуд, недавно уверявший Ярополка, что тот вот-вот небольшими силами разгромит презираемого собственными воинами за низкое происхождение брата, теперь нашёптывал князю, что киевляне за его спиной сговариваются с Владимиром (и даже не врал ведь, иуда, вот только конкретное имя сговаривавшегося с врагом киевлянина, понятно, не назвал) и вот-вот откроют ворота.

Моральный дух в киевском войске после череды поражений и впрямь был не на высоте, а Ярополка ещё и недолюбливали из-за доверия, оказываемого христианам. Поверивший предателю Ярополк покинул свою столицу с небольшой дружиной, оставив Мать городов русских полухазарину.

Печальная ирония судьбы – пренебрегавший воинственными Богами пращуров, мирволивший христианам Ярополк нашёл убежище в древнем культовом центре Полянской земли – городе Родень в устье Роси, капище Бога Богов восточных славян – Рода.

К сожалению, причину своих несчастий доверчивый и мягкосердечный государь захватил с собою. Теперь Блуд, преобразившись из недавнего пламенного «ястреба» в «голубя мира», стал склонять великого князя к тому, к чему тот и сам, собственно, стремился всей душою – к миру с братом.

Напрасно здравомыслящий и верный дружинник Варяжко отговаривал государя от этого решения, предлагая бежать к печенегам.

Послушав Блуда, великий князь Киевский и государь Руси Ярополк Святославич вступил в переговоры с братом, получил заверения в собственной безопасности, отправился на личную встречу и… был поднят на мечи в сенях терема варяжскими дружинниками Владимира.