Книга Мой лучший враг, страница 79 – Эли Фрей

Мама подозрительно посмотрела на меня. Она не поверила.

– Ну, знай, если захочешь обсудить мальчиков, ты знаешь, к кому идти.

– Конечно! – пообещала я.

Вечером мы смыли с меня всю эту липкую дрянь. На мой взгляд, ничего не изменилось, но мама была в полном восторге.

– Какая кожа стала мягкая! Губы порозовели! А волосы как блестят!

Я смотрела в зеркало и видела там только маленькую забитую девочку, замученную и затравленную. Но мама этого не видела, оно и к лучшему.

Вечером мы с ней сидели в саду возле костра, завернувшись в пледы. Мама пила вино, я – горячий чай. Мама рассказывала о своей работе, о каких-то выставках, об одежде, разных местах и странах, где она хочет побывать.

Я смотрела на то, как пляшут в костре желтые искорки. По телу разливалось приятное тепло. Вдыхала вкусный запах вечера – смесь ароматов молодой листвы, сырой земли и запаха дыма. Я хотела продлить этот момент, каким-то образом заморозить его, чтобы навсегда остаться в нем.

Но выходные прошли, и снова началась война.

Ничего не изменилось. Один кошмарный день сменялся другим. Я отсчитывала дни до конца учебного года. С нетерпением ждала, когда же кончится весь этот ужас. А кончится ли? Я смогу уйти от кошмара, только запершись в доме. Но я уверена, что Стас и в этом случае найдет способ добраться до меня.

В один из майских дней я возвращалась домой из школы. Моя голова была забита всякими мелочами, которые предстояло сделать для последнего звонка. Я шла домой обычным путем – через дыру в бетонном заборе с обратной стороны школы.

Когда я перелезла через дыру, то на той стороне увидела Стаса. Я быстро дернулась обратно – может быть, еще успею вылезти и убежать. Но Стас схватил меня за капюшон кофты, дернул назад. Капюшон натянулся и сдавил горло, я закашлялась.

Он ударил меня о бетонную стену, улыбнулся.

Я зажмурилась. Стала считать. Раз. Два. Три… Это не может продолжаться вечно. Нужно перетерпеть несколько минут – и все кончится. Он наиграется и отпустит. Нужно только перетерпеть.

– Сегодня мы еще не виделись. Я соскучился, – ласково сказал он.

Я стиснула зубы. Четыре. Пять. Шесть…

– Еще одна твоя жалкая лазейка? Все еще надеешься убежать? Найти такое место, про которое я не знаю? Ха! Такого места нет.

Он прижал меня к забору. Протянул руки, стал разглаживать складки на моем капюшоне.

– Что у тебя с лицом? – недовольно сказал он. – Ты так жалко выглядишь, что я сейчас расплачусь.

Семь. Восемь. Девять…

– Отпусти ее, Стас! – рядом послышался голос. Это был Егор. Он пролез в дыру и встал рядом с нами.

– Опять ты, – нахмурился Стас. – Чего тебе надо от нее?

– Оставь ее в покое.

– А почему я должен отстать от нее?

– Ты пугаешь ее. Делаешь ей больно.

– И что? – удивленно сказал Стас. – Мне так хочется. Егор на секунду замешкался. Стас сбил его с толку. Но через секунду лицо его посуровело, он сказал тверже:

– Отпусти ее.

Стас посмотрел куда-то вдаль, коротко кивнул. Через несколько мгновений из-за угла стали появляться люди. Его стая. Все это время они караулили, охраняли, как верные псы. А теперь их хозяину угрожала опасность.

Их было человек пять. Они подошли к нам и окружили.

Егор с беспокойством осматривал всех – он один, а их вместе со Стасом… шестеро. Он ничего не сможет сделать. Он не сможет мне помочь, а сделает только хуже.

Я жалась к стене, со страхом следя за происходящим.

Двое схватили Егора, чтобы он не смог вырваться.

– Она моя игрушка, – тихо сказал Стас, внимательно глядя на него. – Никто. Не посмеет. Ее. Отнять. Я могу сделать с ней все, что хочу. Захочу – буду беречь.

Он крепко обхватил руками мое лицо, я попыталась вывернуться, но мне не удалось. Он грубо поцеловал меня в губы, было больно и неприятно. А потом он оттолкнул меня. И с вызовом посмотрел на Егора.

Егор выдержал его взгляд.

– Захочу – сломаю, – продолжил Стас. Его голос был холодным и твердым как лед.

Я не успела ничего понять. Стас резко схватил меня за запястье, поднес мою руку к бетонной стене и с силой провел тыльной стороной моей ладони по бетону. Кожу обожгло, я вскрикнула от боли. И тут же Стас отошел от меня, я прижала поврежденную руку к груди. Кожа пылала огнем, рука неприятно пульсировала. Я раскрыла ладонь – вся тыльная сторона была содранной до крови. От боли на глазах выступили слезы.

– Не трогай ее! – крикнул Егор и стал яростно отбиваться. Но его крепко держали.

Стас подошел к нему.

– Зачем она тебе, а? Почти год прошел – тебе все равно на нее было. А сейчас вдруг забеспокоился. С чего бы вдруг? Совесть проснулась?

– Может, и совесть, – холодно ответил Егор.

– Найди себе свою игрушку. И играй с ней в прекрасного принца. Спасай ее от злых чудовищ. Но мою не трогай. Пойдемте, парни.

Егора отпустили. Стая ушла.

Я прислонилась к стене, прижимая к груди руку. Все внутри у меня кипело от злости и обиды. В тот момент я была зла на Егора – это из-за него сейчас Стас взбесился. Если бы не он, Стас просто бросил бы пару оскорблений в мой адрес и ушел бы.

Егор подошел ко мне.

– Очень больно? – спросил он. Я молча кивнула.

Он положил руку мне на плечо.

– Я не оставлю все это так. Я что-нибудь придумаю, обещаю. Я зло бросила ему в лицо:

– Просто оставь нас в покое!

– Что? – Егор удивленно посмотрел на меня.

– Оставь нас! Ты только хуже делаешь! Из-за тебя он сейчас такой.

– Нет, ты не понимаешь, мы должны бороться, мы… Я безнадежно сказала:

– Егор, просто оставь. Ты не такой, как мы. Не думай, забудь о нас. Мы пропащие, понимаешь? Тебе нас не спасти. Это наша война, не твоя.

Я надела капюшон и пошла прочь, не отрывая взгляда от земли и прижимая к груди ободранную ладонь.

Этим вечером я вылезла на крышу. Долго смотрела в небо, искала глазами знакомые созвездия. Я подошла к самому краю крыши. Посмотрела вдаль, на крыши соседских домов. Почти во всех из них горел свет. Я вглядывалась в каждое окошко и представляла, что за каждым из них сейчас за столом сидит счастливая семья.

Я положила на металлическую поверхность крыши листок бумаги. Чиркнула зажигалкой, подожгла его.

Смотрела, как сгорает то, чем я дорожила больше всего на свете. Белый лист бумаги чернел, его уголки закручивались. Одна за другой пропадали буквы. Потом пропала и вся надпись, сделанная странным, причудливым почерком. Буквы с наклоном влево, а не вправо.