Онлайн книга «Ее незабываемый любовник»
|
– Разумеется. После их ухода Дом немедленно схватил телефон. Через пять гудков отозвался сонный голос кузины: – Алло, кто это? – Это Дом, Сара. – Дом? – Где ты? – Мы… э-э-э… в Даляне. Китай, – добавила она, очевидно просыпаясь и вдруг встревожившись. Дом никогда не звонил среди ночи, да еще на другой конец света! – Все в порядке? Бабушка? Джина? Зия? О боже! Одна из близняшек? – Все в порядке, Сара. Не могу сказать того же о твоем референте. Он услышал шуршание простыней. Скрип кровати и сонное бормотание. – Дев! Проснись! Дом говорит, что-то случилось с Натали! – Я не сплю. – Говори! – потребовала она. – Предположительно свалилась с моста или круизного судна. Ее выловили из реки сегодня рано утром. – Она… она мертва? – Нет, но у нее большая шишка в основании черепа, и она ничего не помнит. Даже своего имени! – Господи боже! Простыни снова зашуршали. – Дев, Натали сильно пострадала. Пожалуйста, позвони команде, пусть приготовят самолет. Мне нужно немедленно лететь в Париж! – Она не в Париже, – вмешался Дом. – Она со мной в Будапеште. – В Будапеште? Но как? Почему? – Я надеялся, ты мне скажешь. – Когда мы встретились в Париже, она ничего не говорила о Венгрии. Только что может снова поехать в Вену, продолжить розыски Каналетто. В голосе Сары проскользнули обличительные нотки. – Она собиралась и дальше исследовать дополнение к эдикту. Ее обеспокоила твоя информация. Он много чего сказал, но распространяться об этом не собирался. По крайней мере, сейчас. – Так ты не знаешь, почему она здесь, в Венгрии? – Понятия не имею. Она сейчас с тобой? Дай мне поговорить с ней. Он бросил взгляд на женщину, спавшую непробудным сном: – Она отключилась, Сара. Заявила, что устала, и плюхнулась в кровать. – Потеря памяти? Она поправится? – Подобно тебе, я понятия не имею. Но тебе лучше связаться с ее семьей. На всякий случай. – У нее нет семьи. – Ну, хоть какие-то родственники есть? Дед с бабкой? Дядя или тетя, прозябающие в глуши? – Никого. Перед тем как я ее наняла, Дев приказал полностью все проверить. Натали не знает своих родителей и почему ее бросили младенцем. Она жила в нескольких детских домах, пока в восемнадцать лет не поступила в Мичиганский университет на полную стипендию. Очевидно, собранной им информации недостаточно. – Я немедленно лечу в Будапешт, – заявила Сара. – Заберу Натали. Она будет жить у меня, пока память не вернется. Дом бросил взгляд на референта. Инстинкт подсказывал, что он горько пожалеет о решении, которое готов принять. – Почему бы тебе не подождать? Возможно, завтра все будет в порядке. Я тогда позвоню. – Не знаю. – Я позвоню тебе, Сара. Как только она проснется. Когда та неохотно согласилась, он распрощался и несколько секунд стоял, держа трубку. Он слишком долго работал под прикрытием, чтобы принимать что-либо за чистую монету или верить кому-то, особенно женщине, которую выловили из Дуная и которая вообще не должна была находиться в Будапеште. Он стал снова нажимать кнопки телефона. Его контакт в Интерполе ответил почти сразу же: – Oui? [4] – Это Дом, – ответил он на беглом французском. – Помните расследование, которое вы проводили для меня две недели назад? – Oui. – Мне нужно, чтобы вы копали глубже. – Oui. Закончив разговор, он несколько минут продолжал рассматривать нежданную гостью. Помятая юбка закрутилась вокруг ног, застегнутая до самого верха блузка, похоже, душила ее. После короткого спора с собой Дом перевернул ее. Расстегнул блузку, стал снимать, но она открыла сонные глаза и пробормотала: – Что вы делаете? – Укладываю вас удобнее. – М-м-м. Прежде чем он успел стянуть с нее блузку и юбку, она уже спала. Под юбкой оказались простые белые хлопчатые трусики, прикрывавшие стройные бедра и очень миленький задик. Он благородно воспротивился порыву стащить с нее и белье, просто прикрыл простыней, после чего открыл бутылку «Пилзнера» для себя, еще одну для собаки и приступил к ночному бдению. Он снова перевернул ее сразу после полуночи, приподняв ей веко. Она недовольно заворчала, но не раньше, чем он увидел, как с обнадеживающей быстротой сузился и расширился зрачок. Через два часа он опять ее разбудил. – Натали! Вы меня слышите? – Проваливайте. Последний раз он проверил ее состояние перед рассветом. Потом растянулся на кожаном диване и стал наблюдать, как темная ночь окрашивается в золотое и розовое сияние. Что-то холодное и мокрое ткнулось ей в локоть. В плечо. В подбородок. Однако она не проснулась, пока полоска грубой кожи не оцарапала щеку. Натали непонимающе заморгала. Краем сонного сознания поняла, что находится в постели, и открыла глаза. – Фу! Блестящая от слюны розовая пасть с черными деснами и длинным языком, свисавшим между зловещими острыми клыками, нависала всего в нескольких дюймах от ее глаз. Словно в ответ на ее испуганный вопль открытая пасть шумно выдохнула и издала оглушительный лай. Она стала отползать, как вспугнутый краб, но при этом увидела веселые глаза над длинным носом, широкий лоб, увенчанный одним коричневым и одним белым ухом, и длинное худое тело с энергично машущим хвостом. Очевидно, пес принял ее отступление как знак того, что она уступает ему место в постели, и с громким фырканьем приземлился на матрац. Язык снова заработал, покрывая слюной ее щеки и подбородок, прежде чем она успела оттолкнуть пса. – Эй, прекрати! Но его радость была заразительна. Засмеявшись, она погладила его: – О’кей, о’кей! Я тоже тебя люблю. Но довольно работать языком! Он все-таки еще раз дотянулся до нее, прежде чем позволил перевернуть себя на спину, после чего немедленно вытянул все четыре лапы, прося почесать пузо. Она подчинилась, чем вызвала дрожь экстаза. – Красивый парень, – пробормотала она. Нежась под ее пальцами, он энергично заработал ногами. – Интересно, как тебя зовут? |