Книга Падшие, страница 4 – Лорен Кейт

Отец явно не видел условий, в которых будут присматривать за его единственной дочерью. Школа выглядела как тюрьма строгого режима.

— А что насчет, как вы сказали, камер? — спросила Люс воспитательницу, торопясь покончить с обзорной экскурсией.

— Камеры, — сообщила та, указывая под потолком на небольшой объектив с тянущимися от него проводами.

Прежде Люс его не замечала, но, стоило показать ей первую камеру, как девочка сообразила, что они тут повсюду.

— Видеонаблюдение?

— Очень хорошо, — снисходительно похвалила ее воспитательница. — Мы специально расположили их на виду. Помни: все время, повсюду мы следим за тобой. Так что не надо устраивать неприятности — если это в твоих силах.

Последнее время с Люс часто разговаривали, словно с конченой психопаткой, и с каждым разом она все больше склонялась к мысли, что так оно и есть.

Все лето память терзала ее, во сне и в те редкие мгновения, когда родители оставляли ее одну. В той хижине что-то произошло, и все, включая Люс, изнывали от желания выяснить, что именно. Полиция, судья, социальный работник — все пытались выудить из нее правду, но Люс и сама ничего не знала. Они с Тревором весь вечер подначивали друг друга уйти к пляжным домикам у озера, подальше от компании. Она пыталась объяснить, что это была одна из лучших ночей в ее жизни, пока не превратилась в худшую.

Она столько времени провела, воспроизводя в памяти ту ночь, слушая смех Тревора, ощущая на талии его ладони — и пытаясь внушить себе, что на самом деле невиновна.

Но теперь, казалось, каждое правило в Мече и Кресте убеждало ее, что она действительно опасна и нуждается в надзоре.

На плечо Люс легла крепкая ладонь.

— Послушай, — сказала воспитательница. — Если тебя это утешит, здесь ты по сравнению с некоторыми — просто душка.

Это был первый ее человеческий поступок по отношению к Люс, и та не сомневалась, что он призван ее подбодрить. Однако ее посадили сюда из-за подозрительной гибели парня, по которому она сходила с ума, — и она «просто душка»? Люс задумалась, с чем вообще приходится иметь дело в Мече и Кресте.

— Ладно, с экскурсией покончено, — заключила воспитательница. — Дальше давай сама. Вот карта, если тебе понадобится что-то найти.

Она вручила девочке ксерокопию грубого, нарисованного от руки плана и глянула на часы.

— У тебя еще час до первого занятия, но моя мыльная опера начинается в пять, так что, — она махнула рукой в сторону Люс, — исчезни. И не забывай, — напомнила она, в последний раз показывая на устройство под потолком, — камеры следят за тобой.

Прежде чем Люс успела ответить, перед ней объявилась тощая темноволосая девчонка и погрозила длинным пальцем.

— О-о-ой, — поддразнила она голосом, каким обычно рассказывают страшилки, пританцовывая вокруг Люс. — Камеры следят за тобо-о-ой.

— Убирайся отсюда, Арриана, пока я не устроила тебе лоботомию, — одернула ее воспитательница, хотя по краткой, но искренней улыбке стало понятно, что она по своему привязана к безумной девице.

Ясно было, что Арриана не отвечает ей взаимностью. Она изобразила в сторону воспитательницы грубый жест и вызывающе уставилась на Люс.

— А вот этим, — сообщила воспитательница, яростно черкнув что-то у себя в бумагах, — ты заработала себе поручение — покажешь школу маленькой мисс Солнышко.

Она кивнула на Люс, которая в черных ботинках, черных джинсах и черном свитере выглядела далеко не солнечно. В разделе «Форма одежды» сайт Меча и Креста жизнерадостно сообщал, что пока учащиеся хорошо ведут себя, они свободны одеваться, как им вздумается, лишь с двумя небольшими оговорками: стиль должен быть строгим, а цвет — черным. Те еще вольности.

Просторная водолазка, которую Люс навязала мама, не пошла на пользу ее фигуре, к тому же она утратила самое выдающееся свое достоинство: густые черные волосы, прежде спадавшие до талии, теперь были коротко обрезаны. Пожар в хижине подпалил ей прическу, оставив проплешины, так что после долгой поездки домой из Довера мама усадила Люс в ванну, достала папину электробритву и молча обрила ей голову. За лето волосы слегка отросли — как раз настолько, чтобы некогда завидные локоны теперь топорщились нелепыми завитками, едва прикрывая уши.

Арриана смерила ее взглядом, постукивая пальцем по бледным губам.

— Превосходно, — заключила она и взяла Люс под руку. — Мне мог бы пригодиться новый раб.

Дверь в вестибюль распахнулась настежь, и вошел высокий зеленоглазый парень.

— Здесь не чураются обысков с раздеванием догола, — обратился он к Люс, покачав головой. — Так что, если ты припрятала «лишнее», — он вскинул бровь и высыпал в коробку горсть чего-то непонятного, — лучше избавь себя от хлопот.

Рядом с Люс чуть слышно рассмеялась Арриана. Мальчик вскинулся и, заметив ее присутствие, открыл было рот, но сразу же закрыл его, словно не зная, что сказать.

— Арриана, — ровным тоном произнес он.

— Кэм, — отозвалась она.

— Ты его знаешь? — шепотом спросила Люс, гадая, бывают ли в исправительных школах те же разбивки на группки, что и в приготовительных вроде доверской.

— И не напоминай, — отмахнулась Арриана, вытаскивая Люс за дверь в блеклое и сырое утро.

Позади главного корпуса начиналась разбитая дорожка, огибающая грязное футбольное поле. Трава на нем разрослась так, что оно больше походило на заброшенный земельный участок, но выцветшее табло и деревянные трибуны говорили об обратном.

За полем располагались четыре строгих здания: шлакоблочное общежитие слева, огромная старая и уродливая церковь справа и еще два здоровенных дома между ними, в которых Люс угадала учебные корпуса.

Вот и все. Мир сузился до жалкого зрелища, открывшегося ее глазам.

Арриана незамедлительно свернула с дорожки и потащила Люс через поле на верхнюю скамейку мокрых деревянных трибун.

Сам вид стадиона в Довере буквально кричал о «будущих спортсменах из "Лиги плюща"» [1] , так что Люс избегала там задерживаться. Но это пустое поле с проржавевшими, погнутыми воротами навевало совсем другие мысли, суть которых, впрочем, сложно было уловить. Три грифа-индейки кружили в вышине, и унылый ветер качал голые ветви дубов. Люс зарылась подбородком в ворот водолазки.

— Ита-а-ак, — протянула Арриана. — Теперь ты познакомилась с Рэнди.

— Я думала, его зовут Кэм.

— Не о нем речь, — торопливо пояснила Арриана. — Я имела в виду нашего нетрадиционно ориентированного приятеля. — Она резко мотнула головой в сторону кабинета, где они оставили уткнувшуюся в телевизор воспитательницу. — Ты как думаешь — это мужик или баба?