Книга Судьба-волшебница, страница 41 – Татьяна Полякова

Внезапно все стихло, над свалкой повисла тишина, а Левандовский пробормотал:

– У него патроны кончились.

– Это пожелание или факт? – пискнула я.

Ясновельможный резво поднялся и исчез в темноте, успев сказать:

– Жди здесь.

Вернулся он довольно быстро и скорбно сообщил:

– Ушел, гад. – Присел передо мной на корточки и с серьезной миной добавил: – С днем рождения, Зоська.

– У меня весной, – промычала я, отплевываясь и даже думать не желая о том, во что втоптал мою красоту Левандовский.

– Теперь еще и осенью. Надоело мне тебя спасать, – вздохнул он.

Я наконец-то поднялась, отряхнулась и ядовито спросила:

– Ты тут откуда?

– Шел за тобой от самого дома. Стася считает, ты способна на любую глупость, и она, как оказалось, права.

– Гора прислал смс, – начала я оправдываться, но Левандовский схватил меня за руку, спеша покинуть территорию свалки.

– Сейчас менты явятся, – пояснил он.

– Честному человеку бояться нечего, – ядовито заметила я.

– Вот спасибо. Имей в виду, больше я тебя спасать не стану. Ты хоть понимаешь, тебя хотели убить? Счастье, что он стрелок никудышный.

– Похоже, ты тоже не чемпион по стрельбе.

– Я хотел его догнать. Какой прок от трупа? Одно беспокойство. Его прятать надо…

– Почему прятать? – заволновалась я.

– Потому что нашим доблестным органам не нравится их находить.

– И много ты их спрятал?

– Вполне возможно, к ним сейчас еще один труп прибавится. Догадываешься чей?

Мы подошли к подъезду, я – со слабой надеждой, что здесь мы и простимся, но Левандовский поднялся со мной и позвонил в Стасину дверь. Старушка незамедлительно открыла, а он сказал, втолкнув меня в прихожую и входя сам:

– У нас проблема.

– Полицейские сирены я слышала, – кивнула Стася.

– Это лишь часть проблемы.

– В меня стреляли, – не без гордости сообщила я. Стася ахнула. А Левандовский гневно продолжил:

– Пани Станислава, ваша пани Зоська – безмозглая курица, позор на наши умные польские головы. Ведь только безмозглая курица потащится на свалку в одиннадцать вечера, потому что кто-то ей прислал смс.

– Неужто это Гора? – жалобно пробормотала я и залилась слезами: нервное напряжение дало себя знать.

– Деточка, не плачь, – заключая меня в объятия, сказала Стася. – Страшная угроза нависла над тобой, но мы не позволим… тьфу ты… Не плачь, Зоська, прорвемся.

– Боюсь, следующая угроза ее жизни будет исходить от меня, – сказал Левандовский с ухмылкой.

– Держите себя в руках, – попеняла Стася. А он продолжил:

– Зоська, это точно был Гора? Ты же слышала голос.

Я задумалась, а потом вновь заревела, на сей раз от отчаяния.

– Не знаю… Вроде бы… он не говорил, а шипел…

Ясновельможный чертыхнулся и заявил с ухмылкой:

– Меня чуть не пристрелили, а девчонка даже не моя клиентка.

– Вот именно, – вытирая слезы, сказала я. – Кто тебя просил вмешиваться?

Стася и Левандовский переглянулись, его ухмылка стала еще противнее.

– Если бы я не вмешался, лишился бы вашей небесной красоты…

– Только истинный поляк ради женщины легко рискует жизнью, – завела свою любимую песню старушка.

Левандовский заметно скривился, однако кивнул.

– Всегда рад. Зовите, не стесняйтесь.

– Если это Гора, – без перехода заявила я, – он, возможно, отправится в свое укрытие.

– То есть нам надлежит туда же отправиться? – уточнил Левандовский. – И в меня опять будут стрелять?

– Стреляли все-таки в меня, это во‑первых. А во‑вторых, подумай, как обойтись без стрельбы. Истинному поляку это раз плюнуть. Гора не знает, что я его выследила, риск минимальный. Идем или нет?

– Марк Владиславович, это ваш шанс завоевать ее бесконечную признательность, – сказала Стася и перекрестила его двумя перстами.

Сомневаюсь, что он очень нуждался в моей признательности. Когда мы покидали квартиру, вид у него был кислый.

– Ты в меня влюбился? – проявила я интерес, садясь в машину.

Левандовский поперхнулся, посмотрел так, точно у меня вторая голова вылезла, и спросил:

– С чего вдруг такой вопрос?

– Что за манера не отвечать прямо?

– Нет.

– Нет?

– Я не влюбился.

– Хорошо, что не врешь. Я все равно не поверю.

– И правильно.

– Почему? Я не в твоем вкусе?

– О логике ты, понятное дело, никогда не слышала?

– Это ты к чему?

– К твоим дурацким вопросам. Сначала ты говоришь, что в мою любовь не поверишь, потом интересуешься, почему я в тебя не влюбился.

– Не умничай, я прекрасно помню, что говорила. Непонятно, чего Стася так разошлась. Я подумала, это ты ей голову морочишь.

– Головы тут морочишь только ты. Завтра выкачу тебе такой счет, что мысли о моей влюбленности махом исчезнут.

– Как-то это не по-польски.

– Тогда молчи. Куда ехать? – опомнился он, а я сладенько улыбнулась.

– Кто тут говорил о логике? Сначала молчи, потом вопрос задаешь…

– Ответь на него и молчи.

Я объяснила, где укрывался Гора. Левандовский завел машину, и мы наконец тронулись с места. По дороге я время от времени ловила на себе его взгляд, ясновельможный казался раздраженным, создавалось впечатление, что ему очень хочется высказаться, однако он хоть и с трудом, но сдерживается. А я подумала: надо как-то расположить его к себе. В надежде, что он выболтает все страшные тайны. Глупость, конечно. И свои не выболтает, и о моих узнает, чего доброго. После стрельбы на свалке я понятия не имела, как относиться к Левандовскому: с одной стороны, он меня спас, рискуя жизнью, между прочим. С другой – тип он мутный, и после моего чудесного спасения яснее для меня не стал. Он точно был во дворе дома Арни тем вечером и запросто мог оказаться убийцей. Ужас как не хотелось думать о нем такое. Но то, что он терпел нас со Стасей и до сих пор не сбежал, скорее, подтверждало его вину, чем освобождало от подозрений. И меня спас, потому что я ему нужна для каких-то целей. А может, Стася в кои-то веки права, и он, как истинный поляк, бросился спасать женщину? «Как последний дурак» в нашем случае прозвучало бы куда естественнее.

В общем, я ему не доверяла, но очень хотела выведать его тайны. Для этого проще всего прикинуться влюбленной. Может, взять его за руку? Я положила свою руку поверх его руки и улыбнулась.