Онлайн книга «Афганистан. Честь имею!»
|
«Без даты. …Эх, посмотреть бы сейчас на Димку! Какой он, наш малыш? Уже подрос, наверное. Смотрит на мир и воспринимает его таким, как есть. Он не знает еще плохого и хорошего. Мы с тобой вырастим из него человека — мужчину, рядом с которым другим будет хорошо и спокойно. А самое главное, чтоб в будущем наш малыш не увидел войны. Знаешь, до армии понятие о войне было у меня каким‑то неопределенным. Теперь знаю, что это такое. Видел своими глазами и не хочу, чтобы это же увидел когда‑нибудь сын. Я много встречал наших с тобой ровесников, чья жизнь будет уже неполноценной. Молодые ребята, но без рук и без ног. Видел гробы… Но не страх появляется. Желание свести счеты с теми, от чьих рук люди гибнут…» Он очень любил жизнь. До самозабвения. До гранитной уверенности — в этой жизни с ним ничего не случится. Ничего. Он счастливый. Он богатый на счастье. У него есть дом, любимая, есть сын, мама, отец, сестренка… А уезжая в Афганистан, дал слово себе: «Я вернусь. Обязательно вернусь!». У счастливых людей всегда так бывает… «21 января 1984 года. …Была небольшая командировка. Целыми днями и ночами лазили по горам, сопкам и равнинам. По камням и пескам. Каждый день и каждую ночь, пока мы мотались по этим афганским прериям, в мыслях со мной была ты. Ночью сидишь на камнях — холодина, аж судорога сводит, а как подумаешь, что у меня есть ты, сын, — сразу теплее становится. Сидишь, вслушиваешься в ночную тишину и все думаешь, думаешь. А звезды падают одна за другой. И за ночь можно загадать кучу желаний. И я загадываю: „Жить, жить…“» «25 февраля 1984 года. Не волнуйтесь за меня, ведь я же счастливый. Вы с Димушкой всегда со мной… Так хочется написать тебе много‑много нежных слов, а начинаю писать — ничего не выходит. Получаются какие‑то обрубки слов. Извини меня, любимая моя, огрубел я, наверное, совсем». «1 июня 1983 года. …О чем я думал перед расставанием? А что думает человек, когда прощается с близкими и любимыми ему людьми? Я думал о том, что не видеть мне тебя целых два года, и я жадно ловил твой взгляд, черты твоего лица. Ты тоже была не очень веселой и, честно говоря, я думал еще о том, что, может быть, тебя никогда не увижу. Я ведь тогда знал, что еду в Афганистан». Мать Вани, Галина Романовна, до сего дня не может простить себе, что даже попытки не сделала вернуть сына из проклятого «края чудес». Сын призвал себя в Афганистан сам. Просьбы, рапорты и снова просьбы, просьбы: «Отправьте… Пошлите… Я там нужнее…» Из писем матери, Галине Романовне «Без даты. …Мамочка, хлопотать о том, чтобы перевели служить в Союз, не надо. Мне нравится здесь служить. Нападать, тем более стрелять по нашему батальону душманы не будут. Боятся. Знают, чем для них это может кончиться. А знаешь, как они нас зовут? „Шурави“. А из‑за тельняшек — „полосатый шурави“. И говорят: „Это очень плохой шурави“. Не волнуйтесь за меня. Все будет в порядке. Я же у вас счастливый сын». «Без даты. Привет из солнечного Джелалабада! Можете меня поздравить с повышением в звании — теперь я младший сержант. Прошу, за меня не волнуйтесь. Все у меня будет как надо…» «Без даты. … Здесь я нашел много хороших друзей. И в любой город Союза можно ехать в гости. Эх, а домой‑то как хочется! Служить осталось год с небольшим. И долго это, и не очень. Но летом 1985 года обязательно буду дома». «25 ноября 1984 года. …Да, кстати, познакомьтесь. Рядом со мной на фотографии мой друг Эльдар Асанов. Парень отличный!». В записную книжку Иван Малюта записал свои стихи: Монолог после года службы Еще остался год, и мало, и немало. Еще остался год до нашей встречи там, Куда душа зовет, и по ночам, бывало, Во сне я шел туда, к родимым мне краям. Где ждет отец и мать, жена и сын‑малышка. Где тишина и мир, где нет давно войны. …Чем выжечь ту жестокость, во мне что зародилась? Как с рук смыть кровь врагов? Чем воскресить друзей? Об этом не забудешь — на сердце зарубились Два года испытаний для юности моей. 1984 год, Джелалабад Из писем жене, Светлане Григорьевне «27 января 1984 года. …Сон приснился, будто послали нас не в Джелалабад, а в Союз. Мы подъехали к Ростову. Узнал, что пару суток здесь побудем, и отпросился у взводного домой. Не иду — бегу через весь город, а мысль одна — вот сейчас увижу тебя и Димку, и вдруг проснулся. Не знаю, почему проснулся, ведь никто не мешал. Как я жалел, что это был лишь сон. Подумалось: странно, что увижу вас только через год и два месяца. Да, интересно, а как Димка воспринимает меня? Как скоро привыкнет? А сегодня он даже представить не может, что отец считает где‑то дни в Афганистане…» «3 апреля 1984 года. …Почти целыми днями летаем на вертолетах, все ищем, ждем крупный караван. Должен тут пройти такой с оружием…» «6 апреля 1984 года. …Целыми днями то на выездах, то на облетах. Комбат у нас — мужик мировой… Извини, Светочка, очень спешу, снова выезжаю с комбатом…» Это письмо было последним. Через день, 8 апреля 1984 года, младший сержант Иван Малюта погиб. Девяносто шесть дней прошагал по пыльным дорогам «края чудес» славный, улыбчивый парень. А обещал вернуться. Дому обещал и себе… А к ночи того дня снова падали звезды. И кто‑то снова загадывал желание: «Жить, жить, жи‑и‑и‑ть…» …Нам не хочется верить, что будем забыты. Нам так хочется верить, что вернемся назад… (Из стихов однополчан, посвященных И. Малюте) Отряд специального назначения, в который входили Иван Малюта и его друг Эльдар Асанов, вел бой у населенного пункта Бадкаш‑Бара‑Кала. Ваня и Эльдар, обеспечивая прикрытие с фланга, оказались отрезанными от основных сил. Десантники, хладнокровно отстреливаясь, перебегали от одного укрытия к другому. Меняли позиции, не давая душманам возможности пристреляться и зайти в тыл. Сколько это длилось? Пять, десять минут? Может быть, больше? Они не замечали времени, но твердо верили, что в беде их не оставят, и потому понимали лишь одно: надо беречь патроны. Иван лично вывел из строя несколько мятежников, но сам был ранен. |