Книга Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему, страница 287 – Александр Звягинцев

Нельте: Вы видели директиву № 21 и должны знать, кто ее подписал?

Паулюс: Насколько я помню, она была подписана Гитлером и завизирована Кейтелем и Йодлем.

Нельте: Что значит «насколько я помню»? Во всяком случае подписал эту директиву Гитлер, как и все остальные директивы?

Паулюс: Большинство директив, если они не были подписаны от его имени другими лицами, подписывались Гитлером.

Нельте: Значит я могу сделать из этого вывод, что только Гитлер мог давать приказы в качестве верховного главнокомандующего вооруженными силами?

Паулюс: Да, это правильно.

Нельте: Из того, что говорят Браухич и Гальдер, следует, как я предполагаю, что генеральный штаб сухопутных сил со всем его разветвленным аппаратом разрабатывал те идеи и мысли, которые имелись у Гитлера. Это правильно?

Паулюс: Да, это верно. Приказы, которые касались специальных областей, проводились соответствующими инстанциями.

Нельте: Значит, верховное командование, то есть верховный главнокомандующий вооруженными силами, осуществлял высшее руководство. В соответствии с этим, как это следует из того, что вы говорили, при разработке захватнических войн и их планировании существовала тесная связь между Гитлером в качестве главнокомандующего вооруженными силами и генеральным штабом сухопутных войск. Это правильно?

Паулюс: Это сотрудничество существовало между главным командованием и всеми теми частями, которые проводили все отдельные задания, касающиеся военных операций.

Нельте: Из вашего объяснения я понял, что полученный вами предварительный, неразработанный план вы разработали, и после того, как отдельные части его были в основном завершены, этот план был предложен вами лично или через посредство генерал-полковника Гальдера на рассмотрение Гитлеру?

Паулюс: Этот план докладывался на каждом этапе разработки его соответствующими инстанциями, то есть начальником штаба ОКХ или главнокомандующим сухопутными силами, и затем либо принимался, либо отклонялся.

Нельте: Кем принимался или отклонялся, Гитлером?

Паулюс: Да.

Нельте: Правильно ли я понял вас вчера, что вы уже осенью 1940 г. знали, что Гитлер собирается напасть на Советский Союз?

Паулюс: Я вчера сказал, что эта оперативная разработка, то есть подготовка к этому нападению, имела место уже тогда.

Нельте: Вы уже тогда знали, что это было намерение Гитлера?

Паулюс: Да, это можно было понять из полученного мною поручения, то есть что эта разработка должна была быть потом практически осуществлена.

Нельте: Далее, вы вчера говорили, что никаких сведений, которые свидетельствовали бы об агрессивных намерениях Советского Союза, от разведки не поступало?

Паулюс: Да, так точно.

Нельте: Скажите, в кругу главного штаба сухопутных войск не говорилось ли об этих вещах?

Паулюс: Да, об этом часто говорилось, и высказывались большие сомнения по этому поводу, но каких-либо сведений о том, что Советский Союз ведет военные приготовления, я не получал.

Нельте: Значит, вы твердо были убеждены в том, что речь идет просто о нападении на Советский Союз?

Паулюс: Все имевшиеся симптомы не исключали этого, в частности поручение разработать такой план рассматривалось не только мной, но и многими другими посвященными в это работниками как предварительный этап к подготовке нападения на Советский Союз.

Нельте: Учитывая эти факты, не делалось ли с вашей стороны, со стороны главного штаба сухопутных войск или со стороны главнокомандующего сухопутными войсками каких-либо представлений по этому поводу Гитлеру?

Паулюс: Мне лично неизвестно, делались ли в какой-либо форме такие представления со стороны главнокомандующего сухопутными войсками.

Нельте: Скажите, а сами вы не делали со своей стороны каких-либо замечаний по поводу ваших сомнений по этому вопросу Браухичу или Гальдеру?

Паулюс: Если я правильно понимаю, то я думаю, что я здесь выступаю в качестве свидетеля в отношении тех обвинений, которые предъявляются подсудимым. Поэтому я прошу суд позволить мне не отвечать на вопросы, которые направлены на то, чтобы обвинить меня.

Нельте: Вы, очевидно, не осведомлены о том, что вы также принадлежите к кругу лиц верховного командования, которым как преступной организации предъявлено обвинение?

Паулюс: Но в данном случае я допрашиваюсь здесь в качестве свидетеля и даю показания о тех событиях, которые привели сюда подсудимых. Поэтому я хотел бы уклониться от ответов на вопросы, касающиеся непосредственно меня. Я прошу суд решить этот вопрос.

(Пауза, суд совещается на месте.)

Председатель: Трибунал считает, что вы должны отвечать на поставленные вам вопросы.

Паулюс: Тогда, пожалуйста, повторите.

Нельте: Я спросил вас, высказывали ли вы свои сомнения по поводу подготовляемых планов нападения Гальдеру или главнокомандующему Браухичу?

Паулюс: Я не помню, чтобы я говорил с главнокомандующим, но с моим непосредственным начальником — начальником генерального штаба Гальдером говорил.

Нельте: Разделял ли он ваши взгляды?

Паулюс: Да, он разделял мои взгляды, то есть он также высказывал озабоченность по поводу такого мероприятия…

Нельте: Значит, вы и Гальдер знали такие факты, которые характеризуют войну против России как преступную, и, тем не менее, ничего не предприняли против этого?

Паулюс: Да.

Нельте: Зная все эти факты, вы приняли на себя командование армией, которая была направлена на Сталинград? Скажите, не возникало ли у вас тогда мысли уклониться от использования вас в действиях, охарактеризованных вами как преступные?

Паулюс: В связи с тем положением, которое существовало тогда для солдат, а также в связи с той колоссальной пропагандой, которая имела место в то время, я тогда, как и многие другие, думал, что должен выполнить свой долг по отношению к своей родине.

Нельте: Но ведь вы же знали факты, которые противоречили этому понятию долга?

Паулюс: Те факты, которые впоследствии стали мне ясны благодаря тому, что я пережил, будучи командующим 6-й армией, и апогеем которых явилась битва под Сталинградом, привели меня лишь впоследствии к тому сознанию, что это — преступные деяния, так как до этого я имел только частичное представление о фактическом положении вещей.

Нельте: Значит, я должен ваше определение «преступное нападение», а также и прочие определения для поджигателей войны рассматривать как определения, которые пришли к вам впоследствии?