Онлайн книга «Двоеженец»
|
Однажды я даже бросился в реку с моста, но чудом выплыл и не разбился. С тех пор я ощутил некоторое охлаждение в своих чувствах к Александре Станиславовне и решил больше с ней не встречаться, о чем и сказал ей напрямую. Тогда она стала преследовать меня. Она дожидалась меня у патолого-анатомического корпуса или у моего дома и тут же бросалась мне на шею, упрекая меня в чрезмерной холодности по отношению к ней и душевной черствости. На мое желание расстаться с ней она почти никак не реагировала, но после того, как я несколько раз бросил телефонную трубку и не открыл ей дверь своей квартиры, она стала угрожать мне. Она заявила, что подаст заявление в прокуратуру о том, что я ее изнасиловал. Это заявление ее еще больше укрепило меня в моем желании расстаться с ней. К тому же последнее время она уже грубой силой затаскивала меня в постель и насиловала меня в самом прямом смысле этого слова. Как будто какой-то огромный страшный паук выскользнул из пустоты и схватил меня своими безжалостными челюстями… Писать об этом в письмах родителям было бессмысленно и стыдно, поскольку я и сам, как чувствовал, мог решить свои проблемы. Наконец мое терпение лопнуло, и я обратился к своему знакомому следователю Францу Иосифовичу, с которым по долгу службы часто сталкивался. Франц Иосифович тут же дал мне маленький диктофон и посоветовал записать всю нашу беседу, вызвав ее на откровенный разговор, и чтобы все ее угрозы оказались на пленке. После этой беседы с Францем Иосифовичем я довольно-таки поспешно назначил Александре Станиславовне свидание в городском парке у фонтана. Мое предложение очень удивило ее и в то же время обрадовало. Я весь, как на иголках, стоял и ждал Александру Станиславовну, часто поглядывая на часы. В нагрудном кармане едва ощущались контуры спрятанного мной диктофона. С волнением я думал, как она придет и как я при ней смогу нажать на нужную кнопку. И вот она появилась. Мое волнение заметно усилилось. Впрочем, она это приписала новому порыву моих неожиданных чувств, а также моей сексуальной невостребованности. Правда, на кнопку я так нажать и не успел. Она очень сильно обняла меня и тут же ощутила его у меня под пиджаком. Ее грудь была очень чувствительной, объятие сильным, а руки ловкими и сильными. Она тут же вытащила его у меня из нагрудного кармана, с усмешкой разглядела и бросила в фонтан. – Неужели ты думаешь, что меня можно обмануть?! – она улыбнулась весьма злой и безумной улыбкой, а потом поцеловала меня, одновременно больно кусая мне губы. – Пошли, – шепнула она, и я безвольно подчинился. Конечно, внутренне я все еще пытался сопротивляться, хотя уже было очевидно, что моя воля полностью сломлена. Ведомый ею за ручку и ужасно пристыженный, я всего лишь один раз попытался вырвать свою руку из ее крепкой руки. – Но-но, – шепнула она, и этого было вполне достаточно, чтобы я больше не сопротивлялся. – Ну, вот, теперь она меня опять изнасилует, – подумал я, глядя, как Александра Станиславовна достает из сумочки ключ. – Признайся честно, что сейчас ты обо мне подумал какую-то гадость? – она решительно поглядела мне в глаза, и я понял, что отпираться бессмысленно. – Ну и подумал, ну, и что?! – Да так, ничего! – усмехнулась она и стремительно втащила меня в квартиру, тут же усаживая на диван. – Скажи, ну, зачем тебе я?! Ну, неужели ты не видишь, что мне уже ничего не надо, что мои чувства давно уже пропали?! – Ну, что же у тебя есть всего один шанс, – усмехнулась она, доставая из сумочки пистолет и направляя его в меня, – если ты меня сейчас же не трахнешь прямо на этом диване, то я тебя вряд ли оставлю живым! – Боюсь, что мои чувства помешают задуманному тобой! – А ты просто ложись на диван и не двигайся! Все остальное я сделаю сама! Она помогла мне раздеться и лечь на постеленное ею одеяло и с нетерпением стала меня раздевать. – А как же муж?! – Муж в командировке, и, пожалуйста, я тебя умолю, ничего не говори! Я закрыл глаза, оставаясь неподвижным, я боялся говорить и даже видеть ее. В душе у меня все было омерзительно, и спасало только хладнокровное ощущение собственной пустоты. Еще я попытался о чем-то подумать, но мысли не возникали, они как будто тоже уснули и не хотели никак просыпаться, и даже не от страха, не от ощущения душевной боли, а от какого-то зудящего поползновения в абсолютную пустоту. – Почему ты не возбуждаешься?! – спросила она. Я раскрыл глаза, рыжая стерва сидела на мне, как наездница на коне, и безуспешно теребила мой безжизненный конец, окончание моей природы. – Я просто устал и ничего не хочу! – Может, ты хочешь умереть?! – В этом нет никакой необходимости. Хотя, если ты дашь мне время, то мои силы смогут восстановиться и у нас все получится. – Сколько тебе надо времени?! – нахмурилась она. Пистолет лежал рядом с ней на диване. Я бы смог до него дотянуться, если бы захотел, но если она это заметит, то сможет опередить меня, и тогда… – Так сколько тебе надо времени?! – повторила она свой вопрос. – Не знаю! А как ты думаешь?! – Ты что?! Издеваешься надо мной?! – складка между ее бровей увеличилась соразмерно ощущаемому гневу. – Кажется, мы с тобой о времени не договаривались, – попытался улыбнуться я. – Ага, – она уже успокоилась и, неожиданно изогнувшись, проглотила его в себя целиком. Как будто ток пробежал по моему телу, и я вцепился ей в волосы, все еще продолжая глядеть на рядом лежащий на диване пистолет. Ее длинное тело и узкие бедра, красное одеяло, зеленый диван и черный пистолет, ее двигающееся тело, ее вздрагивающие бедра, скомканное, похожее на лужу крови красное одеяло, скрипящий диван и мертвый холодный пистолет, и возбуждение, уходящее вверх на небо, как стезя к немыслимому спасению, как дорога в полное Ничто, как шаг безмолвный в пустоту… Она стонала, как раненая тигрица, а я молча касался ее ягодиц, потом холодного пистолета на измятом одеяле. Это было как явь и наваждение, как яд и лекарство, тело и орудие убийства, жертва и ее палач насилуют друг друга, управляя собой, подчиняя другого острой необходимости существовать в нем против собственной воли, но с неукротимым желанием войти, растворяясь, в чужую среду… Мы закричали одновременно, это был оргазм в квадрате ощущений, увеличенный падением бытия. Потом я схватил пистолет, но она тут же вырвала его у меня. – Вся беда в том, что ты неудачник, – она улыбалась сквозь слезы, и ее блуждающая улыбка несла моим глазам безумный страх, и я мгновенно вздрагивал всем телом, и она это чувствовала и еще больше улыбалась. Голая на голом, На диване солнце, |