Книга Судьба штрафника. «Война все спишет»?, страница 76 – Александр Уразов

— Что у них там? Кто мог на них напасть?

— Кто там? — крикнул я. — Не двигайтесь!

— А ты кто? — спросили меня.

— Я — старшина Уразов из 68-й.

— Мы тоже из 68-й. Я — Максимов.

— Максимов! — И я бросился к ним.

— Откуда вы, товарищ старшина?

— Да вот вас искал и напоролся на немцев.

— Как же вы прошли наши боевые порядки? Почему вы здесь?

— Ищу, куда везти ужин.

— Какой тут ужин! Пошли к старшему лейтенанту Васильеву.

Мы вышли из проезда. Пули свистели по улице с нашей стороны. Видимо, наши думали, что немцы пошли в ночную атаку, и открыли бешеный огонь. Максимов крикнул в темноту:

— Лазарев! Прекратите стрельбу! Слышите? Прекратите стрельбу!

На нашей стороне стрельба утихла, и слышнее стали звуки боя в глубине немецкой обороны.

Мы, прижимаясь к домам, пошли к своим. Вскоре услыхали:

— Стой! Кто идет?

— Федя, это я, Максимов.

— Идите!

В комнату, где сидели бойцы, мы спрыгнули через выбитые окна прямо с подоконников. Из соседнего помещения я услышал голос старшего лейтенанта Васильева.

— Ну что там такое?

— Та вот, товарищ старший лейтенант, Уразов все и расскажет.

— Как Уразов? Откуда он?

Я рассказал все, что со мной произошло.

— А ведь они сами своих колотят! — воскликнул Васильев. — Привалов! Ко мне! Быстро сообщите Сорокину, что мы идем в наступление. Кочнев! Где Кочнев? Немедленно передайте старшему лейтенанту Пыпину, чтобы пришел ко мне. Приготовиться к атаке. Дозарядить оружие. Уразов! Останешься с нами, поведешь туда, где был.

С противоположной стороны улицы прибежал со связными Пыпин. Мне пришлось повторить свою недавнюю историю.

— Видимо, немцы струхнули, думали, что мы их атакуем, и отступили. Надо немедленно занять квартал, пока они не спохватились. Как ты думаешь? — спросил Васильев Пыпина.

— Согласен. Мы избежим потерь, захватив сейчас дома противника. Только нужно сделать это быстро.

— Передайте мою команду: всем выйти на улицу. А ты, Коля, беги к своим. Сейчас и двинемся.

Как только Пыпин вывел своих бойцов из домов, все двинулись по обеим сторонам улицы в сторону затихающего боя. Я, помкомвзвода Максимов и несколько бойцов с автоматами шли впереди. Вот и здание, в котором я устроил переполох. Дверь не закрыта. Прямо на пороге и на тротуаре лежали убитые немцы. Я хотел войти в здание, но Васильев скомандовал:

— Вперед! Не останавливаться!

Мы почти бегом устремились по улице, вдруг раздался сильный взрыв. Огонь хлестнул вверх и осветил на миг канал. Мост, через который перескакивала улица, был взорван. В небо взвилась ракета, и в ту же минуту над нами, упавшими на мостовую, пронеслась длинная пулеметная очередь. С другой стороны канала протянулись пунктиры трассирующих пуль. Раздался предсмертный крик, кто-то застонал.

— Занять оборону! Приготовиться к отражению атаки!

Но атаки не последовало. Одни фашисты успели перейти через мост, другие разбежались вдоль набережной канала на нашей стороне. Сверкали огоньки выстрелов, но это могли стрелять наши соседи — ночью не разобрать.

— Закрепиться на угловых домах! — скомандовал Васильев.

Он велел мне и своему ординарцу идти к обозу и доставить сюда кухню, пока не рассвело. Бухали выстрелы, видимо, для острастки.

Идя по улице к своему обозу, мы услышали стон. Осторожно подошли. На тротуаре у здания, где я встретился с немцами, стонал тяжелораненый. Ординарец сверкнул карманным фонариком. Перед нами лежал здоровенный немец, и из-под него текла лужа крови.

— Привалов, у вас есть индивидуальный пакет?

— Есть, но он может пригодиться мне. Пусть подыхает, как недобитая собака, — зло сказал ординарец.

Мы пошли дальше, и вскоре нас окликнули:

— Кто идет? Стоять на месте!

Я ответил. К нам подошел ординарец Сорокина и повел меня к нему. Я рассказал командиру роты, что произошло. Слушали и другие.

— Надо бы тебя расстрелять, старшина, за то, что пошел самовольно и в одиночку. А если бы тебя взяли в плен? Сколько было бы жертв во время атаки, если бы немцы узнали о наших планах? — сказал Сорокин. — Да больно все хорошо закончилось, и придется наградить. А Васильев — молодец! Правильно оценил обстановку и не стал ждать моей подсказки. Повезло тебе, Уразов, сам жив остался и, наверное, многих спас. Нелегко было бы выбить фашистов из этого квартала, тут каждый дом — крепость! Быков, приготовиться к переезду — переберемся ближе к своим. Привалов, езжайте с поваром на кухне и накормите бойцов. Васильев пусть найдет меня.

Приближался рассвет 10 апреля. После напряженной бурной ночи возбуждение спало, и я зевал, передергиваясь от утренней прохлады. Я сел на повозку и сквозь пелену сна смотрел из ущелья улицы на светлеющее небо. Проснулся я на подводе в колодце внутреннего двора, окруженного высокими домами. Вкусно пахло дымом походной кухни, горячим хлебом и тушенкой — повар готовил завтрак для командиров и хозвзвода, а рядом стояла подвода, нагруженная свежим хлебом. Из подъездов и подвалов выглядывали голодные блестящие глаза жителей домов.

Я соскочил с подводы, потянулся до хруста, а ко мне уже спешил Лосев. Он проводил меня в одну из квартир. Там за большим столом, на красивых стульях сидели Сорокин, Васильев, Пыпин и другие командиры взводов, старшины, Наташа.

Лосев повел меня в умывальную комнату, принес туда горячей воды для бритья, мыльницу и помазок. Я привел себя в порядок. Жаль, что не работал водопровод.

На столе красовался сервиз, бутылки ресторанного вина. Все были веселы, возбуждены. Повар принес в кастрюле кашу с тушенкой, старшина Кобылин вскрывал банки с колбасным фаршем и рулетом.

Сорокин предложил наполнить бокалы вином и, подмигнув офицерам, сказал:

— Давайте, товарищи, выпьем за первого Героя Советского Союза в нашей роте!

Все, улыбаясь, смотрели на меня. Ваня Живайкин подошел ко мне, обнял за плечи, дурашливо поздравил и шепнул:

— 1 апреля по старому стилю!

Ну да, это первоапрельская шутка. Я не подал виду и стал подыгрывать. Выпить отказался, но пообещал, что стану пить ведрами после получения второй Золотой Звезды. Начались шутки, подначки.

Сорокин, перекрывая шум, сказал:

— А теперь я скажу серьезно. То, что мы захватили квартал без боя, — это не шутка, это серьезный успех, который дался нам без потерь, если не считать двух раненых. Немцы сами себя выбили из квартала — вот что значит паника. Конечно, большую роль здесь сыграла находчивость Васильева. Но началось все с Уразова. Товарищ Васильев, напишите представление на награждение Уразова орденом Славы, а вы, Кучинский, на Васильева — на орден Кутузова, а на Пыпина — на орден Красной Звезды. У нас мало осталось бойцов, и нам надо подумать, как форсировать канал, к которому и подойти невозможно.