Онлайн книга «Зона заражения»
|
– Покинул нас два года назад. – Сожалею. – И совершенно не в чем. – Он много сделал для России. Мадемуазель Степко снова рассмеялась… какого черта, почему она на меня так действует? Почему-то вспомнилась еще одна хищница, принцесса Шафия, она же Наталья из Нижнего Новгорода, в семнадцать додумавшаяся принять ислам, потом выскочившая за шейха, а потом из моего номера переводившая деньги на левые счета, пока о безвременной кончине шейха не стало известно всему миру. Вот на нее мне было плевать, и я даже не скрывал этого. Почему на мадемуазель Степко мне не плевать? – Один ноль. – Один – один, – поправил я. – Интересно. Чем же это я вас зацепила? – Собой, – искренне ответил я. Она смотрела на меня с каким-то веселым вызовом. – Что вы здесь делаете? – Приехал на деловую встречу. А вы? – Вообще-то я здесь живу. – Мои поздравления. – Совершенно не с чем. Я иронически поднял брови. – Вот как? – Мой папочка-урод придумал завещание, согласно которому я могу всем пользоваться, но ничем – владеть. Поэтому я живу здесь, чтобы немного отомстить ему. Еще у меня есть недвижимость в Ойли Рокс, в Москве… есть, но в то же время и нет. – Почему бы вам не сбежать? Она фыркнула. – Как в прошлый раз? Черт… да что же это такое. – Можно выбрать компанию и получше для побега. Я чувствовал, что мы в чем-то соревнуемся, только не мог понять, в чем именно. – Спасибо, меня устраивала та, что была. Пока вы ее не убили. – А ля гер ком а ля гер, – пожал я плечами. – Вы, кстати, в курсе, что было бы, если бы мы вас не освободили? – Нет. – Они продали бы вас в бордель. В Александрии, потом дальше… Мадемуазель Степко, прищурившись, посмотрела на меня, будто принимая вызов. – Вам не жаль? – Чего? Того, что этого не произошло? Нет, не жаль. Я сделал работу и получил за нее деньги. И распорядился ими. С умом. – Нет, не этого. – А чего? – Вашей жизни. Я иронически поднял брови. – Почему я должен жалеть? – Сложно будет объяснить. – А вы попробуйте. Может, я пойму, такой тупой. Она отпила из своего бокала. – Вы когда-нибудь совершали идиотские поступки? Я хмыкнул. – До черта. – Нет… По-настоящему глупые. Например, взять и от всего отказаться. Перевернуть свою жизнь вверх дном. – Нет. – Вот видите. – Если бы я это сделал, меня бы не было в живых скорее всего. Хотите, расскажу об одном из своих врагов? – Давайте. – Мы были сослуживцами. Служили в одной группе. Группе специального назначения. Потом перестали служить… Она сделала поощряющий жест рукой – ну же, давай. – Мы были на задании, когда он расстрелял всю группу. Кроме меня и еще троих. Просто расстрелял в спину и ушел. Потом мы узнали, что он тайно принял радикальный ислам и возненавидел нас. И встал на джихад. Первым амалем для него – они так называют то, что они творят, – было расстрелять в спину людей, с которыми он делил кров и стол, которые готовы были поделиться с ним последним глотком из фляги и последним магазином для автомата в окружении. И он это сделал. Я думал, что он погиб во время войны, но он, как оказалось, жив. И готовит пацанов в лагере. Смертников скорее всего. – Круто… Она, видимо, думала, что я ее ударю. Но я не ударил. Чтобы бить человека – его мнение должно быть для тебя важным. И она поняла, что не попала в цель. – Нет, по-настоящему круто. – Чего тут крутого, по-вашему? – Бросить вызов. – Кому? Тем, кто служит рядом с тобой? – Нет, системе. Системе в целом. – И для него олицетворением этой ненавистной и подавляющей системы стали те, кто жил с ним в одной палатке и делился последним глотком воды. Поздравляю. – Мы не выбираем. – А кто выбирает? Мадемуазель Степко достала сигарету. Никто не обратил на это внимания – хотя штрафы за курение везде драконовские. – Никто не выбирает. Время. Место. Просто однажды ты понимаешь, что не можешь так, как раньше. Что ты должен что-то сделать, сокрушить систему или она сокрушит тебя. Что перед тобой выбор – либо ты погибнешь, но останешься самим собой, либо… Она щелкнула зажигалкой, закурила. – У вас была в школе девушка? – Да. – Отличница? Я улыбнулся. – Как раз нет. – Вы ей изменяли? – Нет. – А была возможность? – Да. – Вот видите… – Что я должен видеть? – Вы даже не попытались бороться с системой. Вы всегда поступали правильно. Наверное, в школе вас ставили в пример учителя. – Нет, такого не было. Я как раз был середнячком. Старался меньше выделяться. – Это еще хуже. – А как лучше? Стать общественной подстилкой для тех, кто не видел ничего и никого лучше козы? Сказав, я пожалел о сказанном… помимо прочего, это приоткрывало врата в тот тайный мир, давало понять наблюдательному человеку, что я об этом обо всем думаю. Но мадемуазель Степко одобрительно посмотрела на меня. – Уже лучше. – Чем же. – Например, тем, что вы хотите меня. Я иронически поднял брови. – Да неужели, сударыня? – Да… Я для вас то, чего у вас не было никогда в жизни. И не будет. Поимев меня, вы докажете сами себе… – Что именно. – Вы поняли. – То, что я круче их? – Да… хотя это не так. Я улыбнулся… по-доброму так. – Я не пытаюсь никому и ничего доказать. Я уже вышел из этого возраста. Я просто их убиваю. Где это возможно и как это возможно. Доказывать что-то им… себе… вам… как глупо. Например, я знаю о том, что мой старый сослуживец жив и что он амир у моджахедов. Как думаете, мне больших трудов стоило бы его убрать? … |