Книга Блудный сын, страница 54. Автор книги Колин Маккалоу

— Это невозможно, — заметила Делия.

— Можете мне не говорить. Все доктора объясняли: чтобы укол подействовал, нужно несколько дней — но Тому все нипочем. Он был уверен, что инъекция срабатывает немедленно.

— Значит, это действительно стало для него механизмом для привлечения внимания, — сказала Делия. — Тем не менее он немного нервничал на банкете, верно?

— И это тоже, — ответила Эдит. — Он был слишком педантичным и потому скучным оратором, но полагал, что говорит хорошо, ведь его предложения грамматически правильны — Том был помешан на правильном английском. Прошла целая вечность с тех пор, как он выступал перед аудиторией больше, чем на факультете, и он очень нервничал. Эм — Эм не любил его, и Том это знал. Конечно же, он знал, что Эм — Эм сильно сопротивлялся его назначению на пост главы издательства. Эту должность вручили ему Роджер и Генри Парсонсы, которые тоже находились на банкете. Он едва ли не каменел от напряжения, Делия.

— Я понимаю, Эди. Продолжайте, дорогая.

— Эм — Эм напомнил Тому, что всего несколько мгновений отделяют его от значимого момента, и Том запаниковал. Его мог успокоить только укол. Между нами сидели трое, но я все равно видела его состояние и была уверена — он сейчас подаст мне знак. Тогда я покинула стол, набрала витамин из ампулы в шприц и вышла из дамской комнаты. Он ждал меня в углу, практически невменяемый. Его раздражение заставило меня нервничать, и я расплакалась. — Женщина вздрогнула от нахлынувших воспоминаний. — В любом случае, я сделала ему укол в шею, и он умчался обратно за стол. Думаю, никто даже не заметил моего отсутствия.

— А где вы взяли именно ту ампулу и шприц, Эди?

— Вот тут немного странно! — воскликнула она. — Я сидела, а шприц лежал прямо рядом с моей сумочкой; правда, не помню, чтобы я клала его туда. Хотя клала, наверное. Том был в отвратительном настроении еще перед выходом, а я… я всегда начинаю нервничать, когда он такой. Я и положила все в сумочку.

— Где вы храните бэ — двенадцать?

Эдит встала и подошла к двери, за которой оказалась небольшая кладовая с полками, где лежали бакалея и нетоксичные бытовые товары, такие как туалетная бумага и стиральный порошок. Деревянная коробочка, размером в два раза меньше обувной, стояла здесь же на полке. Эдит Тинкерман взяла ее и положила на стол перед Делией.

— Вот где я их храню.

Делия открыла ее и увидела: десять шприцев в стерильной упаковке, десятимиллиграммовую емкость с рубиново — красным цианилкобаламином, закрытую резиновой пробкой, шесть стеклянных ампул по одному миллиграмму с тем же витамином, рассчитанных на одну инъекцию, и несколько марлевых тампонов.

— Кто знал, что они хранятся здесь?

— Да половина факультета.

— Как же так?

— Иногда Том посылал какого — нибудь студента сюда за коробкой — он никогда не держал ампулы на работе.

— Значит, он мог при необходимости сделать инъекцию самостоятельно? — спросила Делия.

Эдит от удивления широко распахнула свои карие глаза.

— О нет! Никогда! Он ненавидел даже смотреть на иглу. На факультете было несколько человек, которые с готовностью сделали бы ему укол.

— Он стал предметом шуток?

— Да, и немалых. Том такой напыщенный, а напыщенные люди, на мой взгляд, всегда лучшие объекты для шуток. Однажды он даже стал героем студенческого концерта: там была сценка про Тома и В 12. Я смеялась до колик.

— И что сделал Том?

— Сделал вид, что ничего не произошло.

Делия подхватила коробку.

— Мне придется ее конфисковать, дорогая. Здесь может содержаться яд.

— Меня арестуют? — Вдова громко рассмеялась. — И мне придется провести остаток жизни в тюрьме за убийство Тома?

— Нет, Эдит, вас точно не арестуют, — ответила Делия самым ласковым голосом, на который только была способна. — Вы, как мы называем, только переносчик — метод доставки яда до цели. Ведь вы были уверены, что в шприце витамин бэ — двенадцать. Уверяю вас, все это понимают. Позвольте мне помочь вам с посудой.

— Вы меня успокоили, Делия, — ответила Эдит, склоняясь над раковиной. — Я очень волновалась.

«Но ты меня не успокоила, Эдит, — подумала Делия. — Где — то у тебя припрятана еще одна взрывная новость, и я ее пока не нашла».

— Можно я к вам еще как — нибудь зайду? — спросила она.

— О, с удовольствием поболтаю!

— Вы планируете остаться в Холломене?

— Нет. Мы с девочками обсуждали это вчера вечером и решили переехать в Аризону. Там мы снимем трое апартаментов по соседству. Девочки будут работать секретарями, а я займусь пошивом одежды. Наше наследство мы прибережем для отдыха и путешествий, — сказала вдова, обрисовав картину, которая у многих не вызвала бы восторга, но двадцать четыре года совместного проживания с Томасом Тарлетоном Тинкерманом явно занизили ожидания трех женщин Тинкерман.

— Ваши дочери смогут найти себе мужей, — заметила Делия.

— И свиньи смогут летать! — хихикнула Эдит.

Декан Чарльз Вейнфлит был расстроен тем, каким образом доктор Тинкерман покинул мир, но чрезвычайно рад избавиться от него.

— Самый жуткий зануда, которого только видел факультет, — признался он Кармайну.

— Вы бы терпели Тинкермана, если бы Парсонсы не были его ревностными покровителями? — с улыбкой спросил детектив.

Декан был настоящим ученым эпохи Возрождения, привносящим на факультет единство истории и философии; однако его ответы показывали, что он прекрасно понимает, откуда берется хлеб насущный.

— Без покровительства Парсонсов он бы ушел, — с готовностью ответил Вейнфлит. — А в действительности Том брал у Парсонсов много денег в виде пожертвований для кафедры — да и для своих нужд, смею добавить. Гуманитарные науки и религия теперь не привлекают былого количества студентов. Факультет богословия Чабба, можно сказать, процветал благодаря Парсонсам.

— Есть что — нибудь, что мне следует знать о докторе Тинкермане, касающееся только стен вашего факультета? — осведомился Кармайн.

— Только то, что он так и не оставил кафедру средневекового христианства, когда принял пост главы издательства. Думал, сможет справиться с обеими должностями, хотя взял годичный отпуск на первый год работы в ИЧ. После он думал нормально работать и там и там. Я был не согласен, но братья Парсонсы его поддержали.

— Либо он был дураком, либо — истинным трудоголиком.

— Понемногу каждого. К примеру, он ухитрялся прочесть все книги, содержащиеся в списке нашего издательства, причем не только публикуемые, но и те, которые под вопросом. Включая несколько научных работ, непонятных ему совершенно. Он сказал, что прочел их для… для стиля.

— Дурость, — буркнул Кармайн.