Онлайн книга «Полураспад»
|
И о самом существовании которой оператор не имел ни малейшего понятия. На экране были видны Шива, гипсовый Ленин и враги в экзоскелетах. Но — с другого ракурса, откуда-то из-под потолка комнаты. — В ленинской есть камеры? Ты же говорил — нет? — спросил я у оператора. — Их нет, — сдавленным голосом сказал он. Парадокс, да? «Их нет». Но они есть! В ленинке камер у них не было, понимаете ли, но на экран велась трансляция с камеры, находящейся под потолком этой самой ленинки! И вот из-под потолка было совершенно отчетливо видно, что у Шивы прямо из груди растет рука. Третья рука. Вполне полноценная такая грабля. Если и есть в ней какие-либо отклонения от анатомической нормы, то уж определенно отклонения эти в глаза не бросаются. Этой третьей своей, сверхсхемной рукой Шива что-то нажал на бюсте Ленина — а может, просто прикоснулся к нему — и теперь неспешно втягивал ее обратно. В ту секунду он напомнил мне излома — тем, как именно шла назад, складываясь, его конечность. — Долбаный мутант! — заорал главарь нападающих, врезав изо всех сил Шиве по затылку рукоятью пистолета. Ну да, я бы тоже разволновался. Хотя, казалось бы, пока никаких причин волноваться не было. Впрочем, причины тут же появились в виде механического кошмара, спрыгнувшего с потолка на пол рядом с бюстом Ленина. У меня отвалилась челюсть. Та самая камера, которая включилась неожиданно и показала нам третью руку Шивы, вид сверху, теперь смотрела на бойцов в экзоскелетах в упор. А старая камера — на которую оператор дал зум и которая наблюдала комнату в дверной проем — показывала теперь робота-кентавра! Будучи довольно-таки сообразительным радиоактивным мясом — а без сообразительности я бы столько в сталкерах не протянул, — я сопоставил эти две картинки и сделал вывод, что пресловутая «новая камера» представляет собой оптический сенсор робота-кентавра. И именно этот робот открыл трансляцию со своих сенсоров в общую, сеть службы безопасности базы «каперов»! Итак, те же и робот-кентавр. Настоящий робот-кентавр, клянусь, чтоб мне никогда полной «пустышки» не видать! Приземистый обтекаемый корпус на четырех суставчатых конечностях. В передней части корпуса — призматическая башня высотой метра полтора. Башня была увенчана двумя черными яйцами размером с мяч для регби. Каждое яйцо лежало на боку и крепилось к вершине торса-башни при помощи шеи, образованной гофрированным металлическим рукавом. Эти яйца были головами робота-кентавра. Я знал, что благодаря гофрированному рукаву-шее, способному удлиняться до трех метров, голова может заглянуть за угол, поинтересоваться содержимым любой дыры, протиснуться даже в дымоход! По бокам башни крепились конечности-манипуляторы — руки кентавра, — снабженные множеством суставов и телескопических «манжетов». Благодаря такой конструкции они имели никак не меньше шести степеней свободы каждая: сгибались, вращались, втягивались, удлинялись… — Всем! В ленинской комнате робот А-серии! Русский робот А-серии! — заорал Борман. — Борман, молчать, — сказал главарь, к которому, после того как он долбанул Шиву пистолетом, внезапно вернулось спокойствие. Мужик неплохо владел собой, учитывая обстоятельства. — Молчать, — эхом отозвался робот. — Отпустить Шиву. Стоять спокойно. Выдав эту последовательность четких директив, робот-кентавр на закуску с какой-то светской обходительностью поинтересовался: — Кто вы? С какой целью явились? — Пришли от Севарена, научная база «Объект 2106», — ответил главарь. — У нас важный разговор к Инвестору. Очень важный. — Инвестор перед тобой. Говори. — Но… — Говори, — настаивал робот, — я слушаю тебя. — Господин Севарен, пославший нас, предлагает тебе сотрудничество… К сожалению, что сказал главарь дальше, я не расслышал. Потому как оператор, адресуясь ко мне, крикнул: — Посмотри-ка в коридор! Там прямо цирк с конями! — Разумеется, он имел в виду камеру, ведущую трансляцию из дальнего угла коридора. И точно, оно того стоило. Несвятая троица в экзоскелетах, которая оставалась для контроля коридора и заодно присматривала за плененным Тополем, явно слышала дикий вопль Бормана про «русского робота А-серии». И решила принимать меры на свой страх и риск. Один из них, обладатель гауссовки В-15, осторожно выдвинулся на огневую позицию у открытой двери с цифровым замком. С этой новой позиции он мог наблюдать голову робота-кентавра. Точнее сказать, одну из двух его голов. Выстрел! Черное яйцо разлетелось вдребезги. А вместе с ним накрылась и камера, которая вела прямую трансляцию из ленинской комнаты. Теперь мы с оператором могли довольствоваться только зумированной картинкой с камеры, глядевшей в дверной проем из коридора. О, можно было не сомневаться: вот-вот начнется кровавая баня. В прошлом году я видел, как расправляется с шестью наемниками робот Авель, полевой искатель. Уверен, его собрат по А-серии тоже был способен отомстить за свою отстреленную голову. Если, конечно, обладал боевым программным обеспечением! А судя по дикому воплю, донесшемуся из ленинской комнаты, — он им обладал. Это событие словно бы послужило для меня сигналом. Я вдруг понял, что пора прекращать глазеть и начинать немедленно действовать. Я оторвался от происходящего на экранах — хотя, уверяю вас, там было на что поглазеть — и вернулся к исполнению своих прямых обязанностей закадычного друга Константина Уткина, также известного как сталкер Тополь. При помощи оператора я снял механизированную броню с застреленного мною боевика. Переборов брезгливость (внутри было мокро от крови), облачился в этот экзоскелет сам. Герметичный шлем-сферу от экзоскелета — проигнорировал. Конечно, этот шлем очень серьезно повышает устойчивость к взрывным и аномальным физическим воздействиям, но разбираться с работой системы визуализации и целеуказания, с его акустикой и прочим было некогда. Я знаю, как всё это работает в «Ратнике». Но в этой, неизвестной модели? Ну его к бесу. Я перезарядил карабин АКТ-40, не побрезговал и немецкой штурмовой винтовкой G-11. — Ты идешь со мной. Покажешь самый безопасный путь к ленинской комнате, — сказал я оператору. — Я… Я могу рассказать. — Рассказывать не надо. Надо показать. Возражения не принимаются. Оператору было очень страшно, но он согласился. В коридорах базы пульсировали красные лампы аварийного освещения. Звенели тревожные зуммеры. Ленинка оказалась гораздо ближе, чем я думал. |