Книга Плотский грех, страница 68 – Колин Маккалоу

– Пусть так, если угодно. Они ничего не знали, затем Эйб внезапно разбудил их, и они угодили в обычную семейную ловушку. Я полагаю, особенно учитывая разницу в возрасте, что Иви была им чем-то вроде матери. Дурные гены, как ни посмотри. Что там является противоположностью Эдиповому комплексу?

– Комплекс Электры, хотя я его не вижу. Электра заставила своего брата убить мать, она не делала этого сама.

Кармайн усмехнулся:

– Очень по-женски.

– Если бы я не знала, что ты меня подкалываешь, шеф, я бы тебя кастрировала. Но серьезно, Ра и Руфус – невинные жертвы.

– Именно это я и подразумевал под дурными генами. Пожалуй, мне никогда не забыть объяснение Ра: каково просыпаться каждый день, зная, что половина твоих генов происходит от убийцы-садиста самого худшего толка, а затем проводить весь день, делая что-то хорошее и одновременно неся на себе бремя этого знания.

– Я сомневаюсь, что они когда-нибудь обидели и муху, – резко сказала Делия.

– Или обидят. В этом-то и печаль, Дилз! Дети наследуют грехи отцов так или иначе, по крайней мере в метафорическом смысле.

– Я допускаю это, Кармайн, но в данном случае, надо сказать, Ра и Руфус герои в подлинном смысле.

– Интересно, что они решили не производить потомства.

– Неизбежно для героев.

– Вот СМИ-то повеселятся на процессе.

Когда зазвонил телефон, Делия нахмурилась: «Только не Джесс, о, пожалуйста, пусть это будет не Джесс! Еще ничего не просочилось в медиа, так откуда же…»

Кармайн перевел внимание на окно, за которым наступали сумерки; несколько мощных огней на Лонг-Айленде светили через воды пролива – какой-нибудь ночной матч?

– Это Кори Маршалл, – сказала Делия, подходя и присаживаясь.

Кармайн удивленно уставился на нее.

– Зачем он звонил?

– Он сегодня на хозяйстве вместо Фернандо. Иви Рамсботтом днем совершила самоубийство.

– О господи! – Вскочив на ноги, Кармайн направился было к двери, затем передумал, остановился. – О господи!

– Сядь и выпей, Кармайн, – сказала Делия, держа в одной руке стакан, а в другой – бутылку с бурбоном. – До завтра ты ничего не сможешь сделать, у Кори все под контролем.

Он сделал глоток напитка, более крепкого, чем ему нравилось.

– Как ей это удалось?

– Сказала, что страшно устала и хочет спать. Ей как раз нашли подходящую по размеру кровать – перед этим она провела беспокойную ночь на неудобной, – так что никто не удивился. Где она спрятала бритвенное лезвие, никто не знает, потому что при полном обыске его при ней не нашли. Иви переоделась в ночную рубашку, залезла под одеяло и попросила, чтобы его подоткнули. Дежурная надзирательница сделала это, выключила верхний свет и села в углу почитать при настольной лампе. Иви под одеялом порезала себе оба запястья – надзирательница не заметила никакого движения. Потом она просто лежала, истекая кровью, без единого стона или вздоха, и умерла от кровопотери – должно быть, это так жутко. Видимо, книга у надзирательницы оказалась интересной: только через несколько часов, дочитав ее до конца, она подошла к кровати, проверить, что и как. К тому времени весь матрас пропитался кровью, и кровь стекала на пол. Потом такое началось… как ты можешь себе представить. Надзиратели не любят женщин-заключенных, говорят, это дурной знак.

– Для Иви определенно, – вздохнул Кармайн. – Она должна была так поступить, верно?

– Слишком горда, чтобы поступить иначе, – сказала Делия.

– И СМИ не получат своего судебного процесса.

– За что, я уверена, братья могут ее только благодарить. – Внезапно Делия воодушевилась. – Волосы! Бьюсь об заклад, лезвие было спрятано у нее в прическе: она пользовалась лаком, поэтому волосы держали форму – кто бы заметил? При обыске ищут шнурки, пояса, ремни.

Кармайн встал, чтобы разбавить свой напиток содовой.

– Что ж, сделанного не воротишь, надеюсь, ее бедная душа успокоилась.

– Я надеюсь, что сейчас она находится в более добром мире, – сказала Делия.

Вторник, 2 сентября 1969 года

На долю Руфуса выпало сообщить доктору Джесс тяжелую весть об Иви, но он не очень спешил, и, прежде чем это сделал, им с Ра передали новость о самоубийстве. Эйб лично явился сообщить новость братьям, и не прошло и десяти минут, как позвонил Энтони Бер, предлагая им свои услуги в судебном процессе против округа Холломан за преступную халатность. Трубку взял Руфус.

– Мистер Бер, – сказал он усталым голосом, – идите вы на хрен. – И тихо повесил трубку.

Поскольку Эйб в это время еще не успел уйти, он смог передать эту отповедь комиссару.

Джесс озадачило, что именно Руфусу Ингэму понадобилось ее увидеть, но она была не особенно занята и сказала, что с радостью примет его в любое время. От офиса при входе гостя проводил Уолтер Дженкинс, который испытал затруднение относительно того, к какой категории отнести посетителя, учитывая его макияж, грациозность движений и природный налет аристократизма. Когда Руфус настоял на том, чтобы уединиться с Джесс, Уолтер ощетинился. Но она явно хорошо знала и любила гостя, поэтому Уолтер ретировался в свою комнату и стал думать о другом.

Джесс, одинокая жизнь которой совсем осиротела, горько рыдала.

Выплакавший все свои слезы, Руфус утешал ее, как мог, и ждал, пока пройдет первый пароксизм горя. У Джесс это заняло не так много времени: она умела держать себя в руках, голова всегда управляла ее сердцем.

– Это было явно наилучшим решением, – сказал он.

– О да. Думаю, я плачу о ее боли.

– Как и все те из нас, кто знает. Как много она тебе рассказала?

– Достаточно. Но я считаю, что ее смерть – это способ передать послание тебе и Ра.

Его лицо просветлело, он выпрямился.

– Расскажи мне, пожалуйста!

– Послание о том, что она искупила вину. О том, что вы двое должны перестать думать, кем и чем являлся ваш отец. Да, она знала, что Айвор был отцом вам обоим! Предательством по отношению к ней будет теперь продолжать жить с чувством вины из-за того, что ваш отец был порочным человеком. В ноябре вам исполняется сорок лет – это немало, Руфус. Просыпайтесь каждый день с сознанием отпущенных грехов, а не с ощущением оскверненности. Вот что она хотела сообщить.

– Она тебе все рассказала!

– Много лет назад, когда мы только познакомились, Иви надеялась, что я найду маленький участок мозговой ткани и помечу его как «отцовское генетическое наследие», но мне пришлось ее разочаровать. Я сказала ей, что этот код находится в каждой без исключения клетке тела и не может быть искоренен после того, как яйцеклетка оплодотворена. Это явилось для нее ударом – она так любила вас обоих!