Книга Топоры и Лотосы, страница 5 – Александр Зорич

Через несколько секунд Джакомо молча показал мне четыре пальца. Это означало, что фантомный бот разведал еще четырех тойлангов и передал эту информацию на LAIW, а пистолет в свою очередь телепатически оповестил Джакомо.

Нет, все-таки хорошо, что я не пошел в берсальеры. Просто замечательно. Потому что прежде, чем Джакомо успел приказать пистолету уничтожить обнаруженные цели, невидимая, но необоримая сила швырнула его на пол.

Берсальер завыл, пытаясь сбросить с руки LAIW, который теперь, очевидно, представлялся ему куском раскаленного железа. Не тут-то было. Канал телепатической связи был заблокирован, оружие перестало слушаться хозяина и продолжало держаться за его ладонь цепким пауком.

В штурмовой группе тойлангов был кто-то, кому удалось запеленговать пистолет Джакомо и прицельно захлестнуть сознание берсальера телепатическим бичом. Помочь Джакомо было нечем. Пройдет еще полторы-две минуты – и он умрет. Перехватить и разорвать невидимую удавку практически невозможно. По крайней мере, без второго LAIW. А этого оружия у меня не было, да и управиться с ним я бы не смог: для этого нужно быть берсальером.

Это был конец или почти конец. Я, со своим простецким пистолетом прямого боя (скорее полицейская, нежели боевая модель), без правой руки и без скафандра мог теперь рассчитывать разве что на быструю смерть.

Я мысленно попрощался с Джакомо и бросился вперед.

В спасение я не верил. Тойланги обнаружат меня быстрее, чем я смогу применить свой разнесчастный «Фолькер». Плазма затопит коридор, а когда огню придет время исчезнуть, меня уже не будет.

Сейчас, сейчас, прямо вот в эту секунду блеснет вспышка, которую я даже не успею заметить – и всё. И – Вечность.

Череда вспышек. Трескучие хлопки, словно лопаются на сковородке крабы с гарниром из ширазских каштанов.

Я жив.

За поворотом коридора – голос. Человеческий голос, искаженный речевым эмулятором скафандра.

– Есть тут кто живой!?

Если это ловушка тойлангов, значит, я сейчас в нее попадусь. Спрятав «Фолькер» (если что – он мне не поможет), я сделал несколько шагов вперед и оказался под прицелом двух тяжелых пулеметов.

Это были берсальеры Семнадцатой Отдельной роты «Пиза». По крайней мере, об этом свидетельствовали нагрудные и наплечные нашивки с молниями, перекрещенными над Пизанской башней. Под сенью молний пламенело алое «17».

Нет больше вашей башни, ребята. Земли нет, и Пизы нет, и башни...

Берсальеры стояли по щиколотку в черных угольках. Надо полагать, это было все, что осталось от тойлангов.

Между мной и берсальерами в полу зияла грандиозная дыра. Сквозь нее была видна техническая палуба, над которой стайкой дымчато-янтарных сомиков зависли катера экстренного проникновения «Таракатус». Это где же нас вынесло, интересно, если десантники успели высадиться на мобил-доке почти мгновенно?..

– ...ничего чудесного. «Бетховен» был запрограммирован на выход в центре ордера моей эскадры – он это и сделал. Док передавал «SOS» в автоматическом режиме, поэтому мы сразу же прощупали вас всеми средствами обнаружения. Впрочем, прилепившийся к вам абордажный катер тойлангов был прекрасно виден и невооруженным глазом. «Кавур» выбросил дежурный взвод берсальеров. В этом сражении мы победили, – закончил контр-адмирал Алонсо ар Овьедо де Мицар.

В смысловом ударении на «этом сражении» была легко объяснимая, но, слава Богу, пока еще не кощунственная ирония.

Главную новость я узнал сразу же после того, как меня вытащили из медицинского комбайна. Флот Метрополии уничтожен полностью. Единственный вымпел, которому удалось вырваться из Солнечной – собственно, мобил-док «Бетховен». Все батареи ПКО подавлены. Кроме Паллады, мы потеряли Ио, Деймос и Плутон. Военные объекты на Луне и Марсе стерты в порошок. Луна, кстати, треснула.

Но Землю тойланги пощадили. Более того – ими была оставлена в неприкосновенности циклопическая антенна АФ-связи, болтающаяся над Землей на геостационарной орбите.

Во время вторжения тойланги филигранно вырубили залпом нейтронных пушек один усилительный каскад антенны. Из-за этого сигнал «Красный Смерч» не был послан главным силам флота.

Через полчаса после разгрома Флота Метрополии тойланги захватили орбитальный центр АФ-связи, невесть как отремонтировали усилительный каскад (видать, заранее к этому приготовились) и сами связались с нашими главными силами. Поэтому о величайшей катастрофе в земной истории наш доблестный адмиралитет узнал от какого-то тойлангского задрипанца в чине Натиска Премудрости Живьем Родящего. То есть по-нашему – капитана спецназа.

– Так рука у вас точно в порядке?

– Да, конечно. Прирастили чисто, как и не отрывалась никогда.

Я демонстративно пошевелил пальцами перед носом у контр-адмирала. Ощущение было такое, будто от плеча до самых ногтей протянуты огненные струны. И неистовый скрипач пилит по ним железным смычком. Оууу!

– Вы хорошо переносите боль, – без энтузиазма констатировал контр-адмирал. – Скажите, Эффендишах, вам не кажется, что лучшее для нас – это ворваться в систему Франгарна и будь что будет?

– Но тогда их флот уничтожит Землю.

– А вдруг нет? Посудите сами, уже двенадцать часов как у них есть такая возможность. Но они ею пока не воспользовались. А мы зато сможем поставить под непосредственную угрозу Эрруак – их материнскую планету.

Вот так логика! Не желая, чтобы Алонсо сейчас закоснел в своем знаменитом упрямстве, что непременно произойдет, стоит мне только начать отговаривать его от удара по метрополии тойлангов, я осторожно заметил:

– Тойланги и впрямь далеко ушли путем трансгрессии конечно-множественных оппозиций...

– Простите? – переспросил контр-адмирал.

– Я хочу сказать, их методы логического анализа и, соответственно, принципы выработки решений сильно отличаются от наших.

– Вот видите, значит, у нас есть надежда!

– Может и есть. Но сколь бы оригинально не мыслили тойланги в сферах технологии, изящных искусств и социальной философии, их военно-политические решения, как вы знаете, в целом подобны нашим. На любой акт агрессии с нашей стороны тойланги ответят уничтожением Земли. Я считаю, что мы должны добиться переговоров. Пусть выдвинут свои условия. Мне кажется, что не в нашем положении...

Тут меня разобрала злость и я резко закончил:

– Непонятно, зачем я это говорю. Что может значить голос какого-то лейтенанта?

– Перестаньте, Эффендишах, – глаза адмирала метнули в меня пару берсальерских молний. – Если с ваших шевронов когда-то сорвали дубовые листья, это еще не значит, что вы имеете право быть просто исполнительным лейтенантом бортбезопасности вымпела вспомогательного флота.

– Однако именно им я пробыл последние два года.

– Как вы думаете, Эффендишах, почему я хотел узнать ваше мнение относительно вторжения в систему Франгарна?