Онлайн книга «Страсти по Митрофану»
|
Эля свернула в маленькую улочку, тут же наткнулась на сидящего на ступеньке какого-то закрытого подъезда Митю и от неожиданности ойкнула. Митя поднял на нее глаза. Все, он мог ничего не говорить. Он мог и не брать ее руки, не сажать рядом… Он не ожидал ее увидеть и не успел приготовиться, натянуть равнодушную или дурацкую маску, которые он меняет по настроению. – Ты хочешь есть? – просила Эля, садясь рядом с ним и не высвобождая своей руки от его рук. Непривычное ощущение, странное, сложное… Радостно, чуть тревожно, горячо… – Да, а ты? – Я… Теперь хочу, наверно… – Что изменилось? – Тебя нашла. – Ты меня искала? – Не знаю. Думала, что ты хочешь побыть один, но хотела встретить. – Что он тебе сказал? – Кто? Эдмундас? – Нет, тот скульптор. Я видел, что ты с ним разговаривала. – Сказал, что ты слепил очень хорошую птицу. – Нет! – Митя с силой отбросил Элину руку. – Нет! Ты нарочно мне это говоришь! – Митя, послушай… – Нет. Ничего не говори. Я не буду скульптором, потому что я должен быть виолончелистом. – Да почему, Митя? Кто тебе это сказал? – Батя. – С чего он это решил? – Это не обсуждается, Эля. Он знает, что мне нужно. – Хорошо. – Эля решила не наступать. Митя встал. – И… И я сам хочу этого. – Понятно. – Я всего добьюсь, слышишь меня? – Слышу. Хорошо. Я тоже хочу, чтобы ты всего добился. – Правда? – Правда. Эля посмотрела на ставшее таким родным лицо Мити. Как это бывает, почему? Наверно, и у ее родителей так же. Они всегда с таким удовольствием смотрят друг на друга, подтрунивают, подсмеиваются, но она знает эти их взгляды – встанешь между ними в момент, когда они так смотрят, и физически почувствуешь тепло. – Что смотришь? Что-то не так? – Митя попытался смахнуть что-то с лица. – Я испачкался? – Да нет. Смотрю просто, какой ты… – Эля не договорила. Кажется, не надо так откровенно хвалить мальчика и восхищаться им. – Смешной, да? Я знаю. Эля тоже встала. – Пойдем где-нибудь поедим, смешной. Мы заработали себе на обед. Митя подхватил виолончель, решительно взял за руку Элю, вопросительно посмотрел на нее – не откажется ли? – и спросил: – Ты знаешь, куда идти? – Я – нет. Я давно потерялась. – Тогда пошли к тому дому. – Митя показал на здание с красивыми темными башенками и резными флюгерами. – Почему к тому? – Он красивый, – засмеялся Митя. – Если не знаешь, куда идти, иди туда, где красиво. – Сам придумал? – Не знаю… – Митя чуть притормозил шаг, набрался решимости и обнял Элю. Она взглянула на друга и прислонилась головой к его плечу. Оба хотели что-то сказать, одновременно открыли рты, растерялись, посмотрели друг на друга и засмеялись. Митя перестал смеяться первым и уточнил: – Я ведь не смешной? Эля не успела ответить, потому что у мальчика зазвонил телефон. – Да, батя… – Митя покосился на Элю и чуть отступил в сторону. – Да… Нет, вместе… То есть… – Он еще отступил, чтобы Эля не слышала, как громко говорит отец. – Еще нет. Я… Хорошо… Но… – Деньги забери у нее! – говорил Филипп. – Я же сказал тебе! – Мне… Но как я… – Так и забери! Еще не хватало – ты будешь на нее работать? Мало того, что опозорила тебя, на улицу выволокла, так еще и деньги забрала! Давай, не выключайся, чтобы я слышал, как ты с ней разговариваешь, давай-давай! Митя в растерянности топтался, то взглядывал на Элю, то отворачивался, пытался вставить хоть слово. – Батя… Я… Я перезвоню… – Нет! Посмей только отключиться, только посмей, иди к ней и забирай деньги, которые ты заработал своим позором! Ты – будущая звезда! Ты унижался ради нее, ради этой… – Да нет, батя, я не унижался… Эля услышала последние слова Мити, резко развернулась и пошла в обратную сторону. – Подожди! – крикнул Митя. – Ты что там, а? Ты что, с ней разговариваешь, когда тебе отец звонит? Ты совсем распоясался? Ну, я тебе покажу, когда ты вернешься! Что ты квакаешь там? – Батя, у меня, кажется, разряжается телефон… – А-а-а-а-а… – вдруг страшно закричал Филипп. – Ты что? Что такое? – Сердце, сердце… Мне плохо, у меня перестает биться сердце… Боль… Страшная… – Филипп тяжело дышал, то хрипя, то шепча, то снова вскрикивая. – Батя, батя… Я… Где мама? Я… Я на вокзал сейчас… Я приеду на любом поезде… Ой, у меня же паспорт в гостинице… И на билет денег, наверно, не хватит… – А вот ты у нее деньги и возьми… – прохрипел Филипп. – И домой возвращайся, сына, а то батя без тебя здесь помрет, пока ты со шлюхами по Европе гуляешь… Помрет батя твой, сына-то вернется, а бати – нету! Нету! Был, да весь вышел! – Филипп говорил все тише, слова его прерывались. – Батя, батя!.. – закричал Митя, и от отчаяния у него даже выступили слезы. – Батя, нет! Держись, пожалуйста… Да что мне делать? Где же мать? – Ушла твоя мать… На работу ушла… Оставила меня помирать одного тут… – Нет, батя… Да господи… Подожди, я сейчас позвоню на «скорую»! Как отсюда мне позвонить… Не клади трубку только! То есть… Митя метался, то ставил виолончель, то снова подхватывал ее, искал глазами кого-то – хоть кого, доброго человека, полицейского, Элю… Эля, да! Вот кто поможет! У нее же есть телефон! – Батя, подожди, ты ляг, не отключайся, мы сейчас позвоним на «скорую», а ты со мной разговаривай, разговаривай, чтобы я слышал твой голос! – Кто это «мы»?! – рявкнул Филипп. – Мы, батя… Элька и я… – Нет! Нет… – застонал Филипп. – Всё, кажется, останавливается сердце! Я не могу этого слышать, не могу, никогда мне так больше не говори! «Мы» – это мы с тобой, сына! Ты – мой и больше ничей, слышишь? – Да, батя, да… Только ты не волнуйся, тебе нельзя волноваться! У тебя сердце… – Да, у меня сердце! У меня сердце разрывается, ты мне его рвешь, топчешь ногами, ты делаешь мне больно! У меня инфаркт, а ты всё добиваешь своего старого больного отца и добиваешь! – Батя, батя… – Митя, услышав страшное слово «инфаркт», снова разрыдался. – Нет, что ты говоришь! Ну, пожалуйста! Эля! – Прислонив телефон к боку, чтобы отец не услышал, он отчетливо, но негромко позвал девочку, которая отошла на приличное расстояние, но, услышав, что Митя как-то слишком возбужденно разговаривает с отцом, остановилась и прислонилась к закрытым чугунным воротам на въезде в старый двор. |