Онлайн книга «Пуд соли на сердечную рану»
|
Мужчина был лет пятидесяти, с аккуратной бородкой и роскошной шевелюрой. В руках он держал чашечку с кофе и периодически помешивал его. Аромат свежесваренного напитка уже дошел до Глаши и приятно щекотал нос, но не просить же, чтобы и ей налили чашечку… Следом вошел еще один мужчина – с помятым лицом землистого цвета и светлыми, давно не стриженными волосами. «Вот ведь черт! У них тут и утром покоя нет», – пронеслось в голове доктора Ларской. Глаша уже успела осмотреть помещение при свете и заметила белый, но не очень чистый кафель, металлические столы, на одном из которых спала сама, а на другом лежал Матвей. Вечером он долго мучился, вертелся и никак не мог уснуть на кушетке. Глаша тихо хихикала, понимая, что та для него мала. Вконец измучившись, мужчина плюнул на предрассудки и тоже взгромоздился на стол для препарирования. На нем, конечно, было жестко, но зато намного удобнее, и Матвей наконец-таки затих. И до сих пор мирно спал. Между тем бородатый мужчина шумно вздохнул, выводя Глафиру из воспоминаний, и низким басом произнес: – Как же я устал! Проверка за проверкой, а тут полный бардак. Дежурство хоть нормально прошло? – обратился он к мужчине помятого вида. – Все отлично, без эксцессов, как всегда, – бодро и довольно свежо, несмотря на свой вид, ответил тот. – Ну, конечно, как всегда… Вот я и боюсь этого «как всегда». Как твое дежурство, Сергей Николаевич, так непременно жалобы от людей, которым мы оказали помощь. – Никаких людей, клянусь! Совершенно спокойное дежурство! – заверил начальника Сергей Николаевич. Бородатый мужчина окинул морг взглядом хозяина и хмыкнул: – А где наш патологоанатом? Опять на работу опаздывает? И вы тоже хороши! – А я-то что? – напрягся Сергей Николаевич. – Ну хорошо, не было живых пациентов, зато трупов-то навезли видимо-невидимо. И вы еще говорите мне, что ночь прошла спокойно. – Чего? Какие трупы? – не понял Сергей Николаевич. – Да вон лежат. Почему не в холодильнике? Вы с ума сошли? Хотите, чтоб запах пошел? Надеюсь, не криминал? Милиции не было? – Бородатый подошел к секционному столу и сдернул с Матвея простыню. Тот мгновенно проснулся, зевнул, потянулся и сел на столе, потирая глаза, с вопросом: – В чем дело? Сергей Николаевич отшатнулся и замер, а бородатый перекрестился и ошарашенно спросил: – Вы кто? – А вы кто? – Матвей озирался, не понимая со сна, где находится. Глафира решила прийти на помощь и внесла свою лепту: – Простите, мы тут… Услышав ее голос, Сергей Николаевич окончательно обалдел, как-то странно на нее посмотрел и мягко рухнул на пол. Видимо, сказались и напряжение, и плохая ночь, и страх перед начальством. Бородатый еще держался, хотя заметно побледнел. – Что тут происходит? – Да мы уже уходим! – успокоила его Глафира, вставая на ноги. – Идем, Матвей. И разбуди Антонину. – Тут еще и Антонина? – икнул бородатый. – Сколько же вас? – Мало – всего трое, и мы уходим. Мы уже вылечились. Просто мест в палатах не было, и всех вместе нас положить не могли… Бородатый рывком поднял за шкирку Сергея Николаевича и рявкнул: – Да приди же ты в себя! Значит, они хотели лечь все вместе? Мест не было? И тогда они легли в морге? Небольшой такой сабантуйчик… Опа! Здесь что, гостиница? Больница же не ночлежка! Надо все-таки совесть иметь! – Аркадий Германович, я их не знаю… – промямлил, вытирая обильно выступивший пот, Сергей Николаевич. – Да я тебя уволю! – взревел бородатый. – А вы, собственно, кто? – спросила его Глафира. – Я?! Главный врач этой больницы, и вот я вас сейчас… – Не орите на меня! Я, кстати, тоже врач, и что? – Глаша решила, что пора переходить в наступление и спасать положение, иначе Роману и Оле достанется, как говорится, на орехи. – Вы почему кричите на своего сотрудника? Он спас нам жизни, прооперировал Матвея. Посмотрите, какая работа, какой ровный стежок. А Антонине положил гипс. Мы все рады, довольны и покидаем ваше лечебное учреждение абсолютно без жалоб. А между прочим, сами-то вы где были? Аркадий Германович несколько стушевался и обернулся к горе-хирургу: – Ну ты даешь! Чего скрываешь, что выдалась такая тяжелая смена? Столько пострадавших… Молодец! Но в следующий раз все-таки не надо размещать пациентов в морге, даже если они просят. Как-то это… негигиенично, что ли… Надо было видеть в тот момент лицо Сергея Николаевича! Выражение удивления на нем постепенно сменилось выражением ужаса. Глаша умирала со смеху. Она примерно представляла себе ход его мыслей. С одной стороны, пьяница чувствовал облегчение от того, что начальник сменил гнев на милость, с другой – не мог поверить, что, оказывается, так много сделал за прошлый вечер, хотя и ничего не помнит. Столько всего – и операция, и гипс… Причем еще неизвестно, не аукнется ли это потом неприятными последствиями. Надо же, какой странный провал в памяти! И страх снова накрыл хирурга с головой. Антонину разбудили с большим трудом. Старушка попалась действительно крепкая – еще в полудреме она начала сопротивляться и влепила Матвею пощечину. Потом, правда, извинилась: – Ой, прости, дорогой! Страшный сон увидела, вот и разозлилась. И ты тут, Глашечка? Фея моя! Нога фактически не болит. Ох и легкая у тебя рука! Рада вас видеть, девочки и мальчики. Я готова к бою! – Экая вы боевая женщина! – усмехнулся Матвей. – А все-таки хорошо, что под рукой оказался пистолет. – Да уж… хорошо еще, что пистолет у тебя оказался… – посмотрела на Матвея Глаша. – Огнестрел? – икнул испуганно глава больницы. – Обошлось, – успокоил его Матвей. – Так мы пойдем? Врачи синхронно кивнули. Они не горели желанием задерживать здесь троицу, которая, кажется, запросто могла довести их до потери работы. Глафира с Матвеем, который буквально волоком тащил Антонину, прошли мимо так и не пришедших в себя медиков. Глаша, не удержавшись, наклонилась к Сергею Николаевичу и, чуть не задохнувшись от исходившего от него перегара, прошептала: – Пить меньше надо… – Что? – не расслышал стоявший рядом главврач. – Большое человеческое спасибо, – сказала она ему. Товарищи по несчастью вышли из морга, и Матвей сразу же закурил. Утро выдалось прохладным и мрачноватым, все небо затянули низкие тяжелые тучи. Вчера погода была более приветливой. Глафира посмотрела на спутников и неожиданно для себя начала хохотать. Матвей и Антонина сначала недоуменно смотрели на нее, ожидая, когда она успокоится, но, не дождавшись, присоединились к ней, словно заразившись. Со стороны троица выглядела очень колоритно: высокий широкоплечий мужчина с бледным разбитым лицом и в мокрой после стирки рубашке, не успевшей высохнуть за ночь; дама преклонного возраста в жуткой мятой соломенной шляпке, из-под которой торчали спутавшиеся волосы, в рваной одежде, с шишкой на лбу и с гипсом на ноге; и милая молодая женщина, тоже в весьма потрепанном виде. А здание, около которого они стояли, только усиливало впечатление – отсюда обычно выходят в слезах, но никак не со смехом. |