Онлайн книга «Ничего святого»
|
– А сейчас вы этим не занимаетесь? – Как тебе сказать… Есть чудаки, которые занимаются. Их, наверное, человек сто на все Сверхчеловечество. – Вы больше не рисуете так? – Она показала мне книжный разворот, где слева был расположен текст, а справа – прямоугольник без текста, заполненный разноцветным головоломным узором. Я сравнил его с декоративным обрамлением поэмы, которую показывала мне Ресту-Влайя, и не без злорадства пришел к выводу, что безвестный земной мастер накручивал завитки по меньшей мере не хуже. Я заинтересовался иллюстрацией. Нашел в книге ссылку. Английский похож на Язык, поэтому худо-бедно мне удалось прочесть: «Ковровая страница из Личфилдского Евангелия. Середина восьмого века. Раньше книга хранилась в Личфилдском соборе, теперь – в Британском музее». – Искандер, ты не ответил. У вас есть люди, которые умеют так рисовать? – Не уверен. По-моему, этому сейчас нигде не учат. Ты видела барельеф на башне нашего посольства? – Уродство. – Кажется, в последние века только это и считается красивым. Этому – учат. Другому вряд ли. – У вас звездолеты красивые, – неожиданно признала Ресту-Влайя. – А постройки никуда не годятся. – Не буду спорить. – Так, искусство у вас все-таки раньше было. А несколько веков назад закончилось. Остались только звездолеты и башни с барельефами. Я правильно понимаю? Она была не на все сто процентов права. Но на девяносто девять – уж точно. Один процент не стоил спора. – Правильно. Искусство умерло, осталась одна только история искусства. – А как так могло случиться? – Никогда над этим не думал. – Кажется, я знаю! – обрадовалась Ресту-Влайя, не думая ни секунды. – Ваши органы общественного контроля ужесточили правила для тех, кто хотел заниматься искусством. И ваш аналог Испытата стало получить практически невозможно! Мы тоже полтора столетия назад сталкивались с этой проблемой. На испытаниях погибали три из каждых четырех соискателей. Если бы Единое Управление Пространства не упростило процедуру… – Постой, постой. Ты остроумна, но ты не угадала. Тебе, наверное, будет это странно слышать, но любым искусством у нас может заниматься кто угодно. Для этого не требуется особых удостоверений. – Не может быть! – Уж поверь. – Но ведь вашим воинам, например, удостоверения требуются? – Обязательно. И инженерам. И пилотам. И много кому еще. Но писатели, поэты и художники у нас почти никогда не проходили официальных испытаний. Была эпоха, когда в некоторых странах существовали учебные заведения, которые после очень легких по вашим меркам испытаний выдавали удостоверения писателей или художников. Но мне неизвестно, чтобы это принесло заметные результаты. Наоборот, в ту эпоху и начался закат наших искусств. – Выходит, дело не в строгости законов, а в избыточном попустительстве лентяям и проходимцам? – А вот это может быть. – И все-таки дело не только в попустительстве. Если бы у нас отменили закон об Испытате, стихосложением занялись бы сотни и тысячи самовлюбленных болванов. Но это не отменило бы моего, например, выбора. Я все равно занималась бы каллиграфией, преумножала прекрасное и прославляла свой род. И десятки других одаренных тойлангов тоже. Лжетворчество болванов было бы посрамлено. Им пришлось бы от стыда съесть красного носача и подохнуть! – Я думаю, ты слишком хорошего мнения о болванах, – деликатно возразил я. – Может, у вас они такие сознательные и стыдливые, но у нас ими набиты все новостные каналы, рекламные агентства и дизайнерские фирмы. Увы, никто из них не ест красных носачей и тем более не спешит подохнуть. Мою иронию она не оценила. – Это не важно – пусть живут, если им честь не дорога. Но я все равно не понимаю, почему ваше Сверх-че-ло-ве-че-ство умудряется жить. Ты позволишь – я немного подумаю? – Сделай одолжение. Ресту-Влайя погрузилась в медитативное похрюкивание. Я, за неимением лучшего, листал «Hiberno-Saxon Art of Book Illumination». Седьмой век… Восьмой… Десятый… «Книга Катах»… «Келлская Книга»… «Псалтырь Этельстана»… Тринадцатый век… «Book of Deer» [3] … Что такое Deer? В Языке я не нашел аналогий. Странные, чужие, порою кажущиеся неуверенными, но при ближайшем рассмотрении гипнотически чарующие линии, волшебная цветовая гамма… Мне стало вдруг неловко, что в качестве тряпочки для пыли я использовал страницы из этого фолианта – они не заслуживали подобного обращения. Уж лучше бы употребил рукав своего парадного кителя! – Я все обдумала, – сказала Ресту-Влайя. – Послушай историю. – Слушаю. – Раньше мы считали, что у вас вообще нет искусств, кроме технологии. Все наши трофеи свидетельствовали об этом. Разговоры с немногими пленными землянами тоже подводили к мысли, что ваша цивилизация украшает только упаковки для продуктов питания. Самые прозорливые из нас понимали, что видимая картина – ложная. Они учили, что где-то в недрах вашей цивилизации существуют тайные общества посвященных, для которых поэзия, живопись и каллиграфия составляют высший смысл жизни. Ведь сказано: «Бесперая рыба не летает». А каллиграфы клана Кнуд-ше давно открыли, что четвертое орнаментальное преобразование этой премудрости дает «Цивилизация мертва без культуры»… (Тут Ресту-Влайя полезла в дебри профессиональной терминологии, и я не могу ручаться, что понимал ее лучше, чем положено бригадному генералу.) – …В то время как сказано: «Голова – на шее, воздушный крокодил – на привязи», что каллиграфически может быть разрешено как «Искусство – душа культуры». Сопряжение премудростей показывает, что разумная раса без искусства либо вымрет, либо превратится в неразумную. Вы разумны и впечатления вымирающих не производите. Это все потому, что вы спрятали свою душу очень далеко. Большинство из вас о ней даже не подозревают, но душа у вашей культуры есть, она существует. Ресту-Влайя наклонилась вперед и положила ладонь на раскрытую книгу. – Вот ваша душа. – Видишь, не все у нас так плохо. – Я сказал это не без гордости за Сверхчеловечество. – Все у вас было не так плохо. Но теперь мы насладимся мщением, брига-ден-гене-рал Эффендишах. 6
В День Кометы счастлив каждый
Мы с полковником Дурново везли мир Сверхчеловечеству. Практичные тойланги, оказывается, пощадили крейсер «Аль-Тарик». Раскрошив на нем установки тяжелого вооружения и антенную башню, они взяли его на абордаж. Наши звездолетчики почти не сопротивлялись – приказ на уничтожение Кометы казался абсурдным, никто не хотел умирать после того, как блок-крепости бесславно проиграли сражение за Солнечную систему. |