Онлайн книга «Богоборцы из НКВД»
Председатель: Вам известно, что было в Шуе при изъятии? Патриарх: Известно. Обвинитель: Ну вот это, что было в Шуе, и есть результат того, что вы предоставили своим гражданам разбираться. Патриарх: Почему же вы думаете, что это? А в других местах граждане иначе разбирались. Обвинитель: А как в Москве происходило изъятие, вам известно? Патриарх: По газетам. Обвинитель: И вам известно, что здесь граждане тоже сами разбирались? Патриарх: Знаю, что в громадном большинстве совершенно спокойно. Обвинитель: А в некоторых местах? Патриарх: Знаю, что в Дорогомилове… Обвинитель: Вам известны взгляды священников на это воззвание? Патриарх: Каких священников — московских? Обвинитель: И других местностей. Патриарх: Мною было сделано Никандру… Обвинитель: Вам известно, что среди духовенства имеется противоположная точка зрения на возможность изъятия ценностей? Патриарх: Известно, что среди московских больше, и среди тех, кого вы называете «новая церковь», или «живая церковь». Обвинитель: А вот профессор Введенский. Патриарх: Он протоиерей, а не профессор. Обвинитель: Вот он как будто с другой точки зрения смотрит. Патриарх: Нет. Он не против, он пишет, что митрополит говорит: подвески выше и ценнее тех риз, которые снимаются с икон. Снова берёт слово председатель: Обвинители имеют вопросы? Обвинитель: Вот здесь один из священников сказал так: если бы патриарх Тихон не был патриархом, а на его месте стоял бы тот, который разделяет точку зрения другой части духовенства, то, может быть, не было бы кровавых событий в Шуе. Как же ответить на этот вопрос? Ваш взгляд — если бы вами не было выпущено воззвание, если бы вами было сказано о том, что сдавайте все ценности, — было бы такое противодействие? Патриарх: Мы можем говорить только о том, что случилось, а то, что не случилось, — Бог знает. Председатель: Обвинитель интересуется следующим вопросом: в вашем послании употребляется слово «святотатство» — это слово имеет для широкого населения достаточно определённое значение; если сказать, что вот в такой-то церкви производится святотатство, то могут ли не возмутиться верующие и не вызовет ли это с их стороны всех усилий, чтобы не допустить святотатства; и ещё далее, когда вы бросаете лозунг святотатства и что все, которые не окажут сопротивления, будут отучены от Церкви, а священники низложены из сана, то не действует ли это возбуждающе на слои населения, тех граждан верующих, которые не могут разобраться в тонкостях церковной терминологии? Патриарх: Если бы я этого не указал, то я подлежал бы церковному суду. Обвинитель: А вот здесь проходила экспертиза, в которой приняли участие профессор Кузнецов, епископ Антонин и двое священников, один — Дедовский… Патриарх: Какой это Дедовский? Кто это такой? Обвинитель: Вы не знаете такого? Патриарх: Не знаю. Обвинитель: Вот они установили: на поставленные им вопросы: «Носит ли ваше воззвание строго религиозный характер?» — что такого характера оно не носит. А на вопрос: «Какие основные вопросы христианского вероучения затронуты вашим воззванием?» — они ответили: «Никаких». Таким образом, остаётся сделать вывод, что оно носит явно политический характер. Патриарх: Профессор Кузнецов не сказал, что это не религиозного характера. Обвинитель: Постольку поскольку оно затрагивает вопросы церковного имущества. Патриарх: Есть вопросы не то что религиозные, есть вопросы догматические, таковых нет в послании, но есть вопросы канонические, таковые есть. А религиозные — это не совсем точный термин. Председатель: Экспертиза установила, что ваше воззвание религиозного характера не носит и никаких вопросов христианского вероучения не затрагивает. Когда это было выяснено экспертизой и наряду с этим установлен смысл и значение слова «святотатство», которое не могло не действовать разжигающе на население, и затем ваша угроза в конце послания об отлучении, то естественно возникает вопрос: «Не последовало ли это послание цели чисто политического характера?» — т. е. вызвать население на почве защиты Церкви к действиям против правительства. Вот этот вопрос и ставит вам обвинитель, он также интересен для Трибунала. Считаете ли вы до сих пор, что ваше воззвание действительно не затрагивает вопросов политического характер «и является воззванием строго религиозным? Патриарх: Позвольте вам сказать, я уже отвечал, что я могу сказать, что беру христианским учением, потому что это церковная каноника и церковное управление имуществом, это не вероучение. Но, во всяком случае, оно носит религиозный характер, и я думаю, что эксперты глубоко заблуждаются, они, может быть, конца не читали, а затем, экспертиза может просто быть другая. Председатель: Значит; вы с этой экспертизой не согласны? Патриарх: Не согласен. Обвинитель: Вот экспертиза отвечала на вопросы: «Является ли изъятие священных предметов для целей милосердия святотатством или кощунством?» — и ответила: «Не является». Патриарх: Напрасно. Обвинитель: Значит, вы считаете, что это святотатство? Патриарх: По канону. Председатель: А не по канону? Патриарх: Может быть, с точки зрения нравственности и благотворительности. Председатель: Разве каноны не являются выражением нравственности? Патриарх: Не всегда. Есть вера, а есть церковное управление. Это разные области. Обвинитель: Я прошу, чтобы свидетель объяснил, как понимать святотатство по канону? Патриарх: По канонам это святотатство. Обвинитель: А с точки зрения нравственности? Патриарх: Они указывали, что знают примеры, что Златоуст и Амвросий передавали и оправдывали, это и нам известно, и это мы знаем. Обвинитель: Да что же это — святотатство или нет? Патриарх: Это совсем другой термин, это канонический термин. Он непригоден к нравственности. Председатель: А с какой другой точки зрения можно подойти к этому вопросу? Патриарх: С точки зрения христианской благотворительности. Обвинитель: Значит, с точки зрения благотворительности — это не святотатство? Патриарх: Не святотатство. Обвинитель: Значит, можно думать, что вы предпочли законы — христианской нравственности? Патриарх: Нет, когда Церковь сама распоряжается этим имуществом, тогда можно, и эксперты должны были указать, когда ссылались на Златоуста, Амвросия и других, что они сами передавали. Церковь имеет право, патриарх имеет право. |