Онлайн книга «Генерал Абакумов. Палач или жертва?»
— Арестованный Трегубов Георгий. В большой комнате это выходит очень тихо, но так им положено говорить в этом месте. Сидящий поднимает голову и делает какой-то знак рукой, который можно истолковать как приказание подойти ближе. Я подхожу. Теперь я стою в трех шагах от него. Рядом со мной глубокое вольтеровское кожаное кресло. Сидящий смотрит на меня. Ему лет пятьдесят. У него умное, бритое, полное, немного одутловатое лицо со шрамом на лице. Оно кажется очень усталым. Нездоровые тени — не то лиловые, не то синие — под глазами, опухлые мешки. Он в гражданском темном костюме. Белоснежный воротничок с маленькой змеиной головкой галстука у горла. Глаза спокойно, умно и очень добро смотрят на меня. — Вы знаете кто я? — устало говорит он. — Не имею чести знать. — Я министр государственной безопасности Абакумов. — Очень рад, — отвечаю я и немножко кланяюсь. Рука делает какой-то неопределенный жест. — Садитесь! Я позвал вас сюда потому, что мне надо задать вам несколько вопросов. Я молча киваю головой. Не чувствую ни страха, ни удивления, ни смущения. Я совершенно по-другому представлял себе Абакумова и теперь даже как-то не верится, что это он. А он спокойно и равнодушно что-то пишет. Потом вдруг откладывает в сторону перо. — Трегубов! Это звучит как оклик учителя невнимательному ребенку. — Скажите, Трегубов, были вы все-таки американским шпионом или нет? — Нет, никогда не был. — Не были? Так почему же? Ведь это было так естественно для вас после крушения Германии пойти на сговор с новым врагом? — Во-первых, я совершенно не верил, что американцы — вам враги, гражданин министр, а во-вторых, работа разведчика мне не по специальности. Я не разведчик. — Конечно, я понимаю, никто не родится разведчиком, и я раньше собирался стать кем-то совсем другим, но многие, Трегубов, умирают разведчиками. Вы не хотели бы переквалифицироваться? На лице Абакумова что-то вроде улыбки. — Но прежде чем мы будем с вами говорить дальше, — снова начинает Абакумов, — скажите сначала, каково ваше отношение к советской власти? — Мое отношение? Резко отрицательное. Абакумов кивает головой. — Вот так хорошо, Трегубов. Ну, а теперь? — И теперь точно такое же. Бледное лицо снова сумрачно и неподвижно. Абакумов несколько секунд понуро молчит. — А вы знаете, Трегубов, что если враг не сдается, то его уничтожают? — Знаю. Вы обо мне? — Да. — Меня и уничтожать не надо. Давно уничтожен. — И себя не жалко? Я молчу. — А так, как живете? Здоровье? Самочувствие? Абакумов снова улыбается. — Плохо. Я очень слаб и голоден. — Хорошо. Выпишу вам дополнительное питание. Абакумов снова молчит. — А жалко, Трегубов. Вы еще подумайте. Мы с вами на пару могли бы колоссальные дела делать. Я чувствую, что аудиенция окончена и начинаю приподниматься с кресла. Абакумов не пытается меня удерживать. Я встаю, кланяюсь и говорю: — До свиданья. Потом прибавляю: — Благодарю вас, извините, что потревожил. Абакумов немножко изумленно кивает головой. Уж тогда я понял: с чекистами надо быть предельно вежливым, это их больше всего смущает. Только в камере я начинаю обдумывать все то, что сказал. Впечатление от слов Абакумова и от моих собственных — смешанное. То, что он говорил, примерно выглядело как вербовка, а впрочем, может быть и нет. А результат того, что я говорил, покажет будущее. Потом мне приходит на ум, что я, вероятно, мог бы у него попросить еще какой-нибудь одежды — теплую телогрейку или бушлат. Ведь у меня своего ничего нет. Но теперь уже поздно. Свое обещание выписать дополнительное питание Абакумов сдержал. С 1 июня мне приносят в камеру не 650, а 750 граммов хлеба, на несколько граммов больше сахара, а в кашу, в обед, прибавляют ложку мясной подливки. В общем все это дополнительное питание — сущая ерунда. Но это все-таки плюс, а не минус». А. Андрееву Виктор Семенович допрашивал прямо в Лефортово. Она вспомнит, как ее вели к нему: «…по дороге к кабинету через каждые полтора метра стоит солдат. Вводят в комнату, там сидят мой следователь и начальник отдела, а с ними очень крупный вальяжный и полный восточный человек в черном костюме. Начинает меня допрашивать. — У Вас было оружие. Почему Вы не говорите, где оно? — Потому что не знаю, — отвечаю. — Но у Вас было оружие? — Так если Вы, министр, говорите, что у нас было оружие, значит, оно было. Но я его никогда не видела. Мне, столько лет прожившей при советской власти, не пришло в голову, что министр может врать. Он подошел ко мне близко, посмотрел: — Какая молодая… Как же Вы во все это влипли?» Отца Юрия Даниловича Комисарова арестовали в 1950-м прямо в кабинете А. Я. Вышинского. Ему дали «всего» пять лет, как «японскому и английскому» шпиону. Но прежде сам Абакумов выбил у него ключами два зуба, бросил на пол со стула и бил ногами… В гневе Виктор Семенович был непредсказуем. Да вот только арестованных бил не всегда. Бил особенно упрямых. С покладистыми и разговаривал достаточно вежливо. Однако кого уж хотел избить действительно от души — не всегда получалось. Враги его были при должностях и званиях — знатные. И одним из таких можно считать Ивана Серова… 8 сентября 1946 года И. А. Серов в своем первом письме-жалобе на Абакумова напишет: «Считаю необходимым доложить Вам, тов. Сталин, о непартийном отношении ко мне т. Абакумова. Т. Абакумов на протяжении всей войны пытался меня на всяких мелочах скомпрометировать, но я не обращал внимания, т. к. в тот период у него были ограниченные возможности к этому. В настоящее время, когда эти возможности во много раз увеличились, я счел необходимым обратиться к Вам за помощью. Имеется много фактов, подтверждающих мои слова, но я остановлюсь лишь на некоторых из них. В период Отечественной войны по поручению тов. Берия, я неоднократно выезжал в Особые отделы фронтов для оказания помощи в работе и устранения недостатков в условиях войны. Так, например, в начале 1942 года поступили данные, что на Южном фронте много случаев групповых переходов наших солдат на сторону противника, что начальник Особого отдела майор госбезопасности Зеленин в это тяжелое время на фронте не занимается работой по предотвращению случаев измены, а разлагается, сожительствует с машинистками и награждает их медалями, что Зеленин заманил на квартиру жену начальника Политотдела армии, напоил ее пьяной и изнасиловал. |