Онлайн книга «Магия крови. Розмарин и Рута»
Мне так редко улыбается удача. Воздух замерцал, и во рту я почувствовала привкус соли. Шлепанье мокрых кроссовок по полу прекратилось, поскольку они превратились в босоножки на шпильке, а моя одежда сменилась голубым шелковым платьем в пол. Я знаю только одну женщину, настолько грубую, чтобы сделать подобное без моего согласия, и технически с ее стороны это не была грубость. Высокое положение дает свои привилегии. Взявшись за юбку, я присела в глубоком, низком реверансе, склонив голову: - Ваше величество, какая честь. - Октобер! - Голос был веселый и воздушный, словно полузабытая мечта. В нем не прозвучало удивления, только мягкое приветствие, как будто я бродила тут каждый день. Полагаю, скука - хорошая вещь, когда ты сталкиваешься с вечной жизнью в политике. - Какое удовольствие видеть тебя. Судя по звуку ее голоса, она находилась где-то слева от меня. Хорошо. Если я смогу не смотреть на нее, все будет не так плохо. - Все удовольствие досталось мне, ваше величество, - сказала я и выпрямилась, глядя вперед. Королева стояла прямо передо мной. Я этого не ожидала и не успела отвести взгляд, не нанеся обиду. Силой подавив желание отпрянуть, я взглянула в ее лицо. Она легко улыбалась, выражение ее лица говорило, что она знает, что делает, и что ей все равно. В конце концов, это ее право. Многие дети-фэйри красивы, но Королева не просто прекрасна, она на грани, где прекрасное и безобразное смыкаются. Сложно смотреть на нее и думать о чем-то, все мысли сводятся к тому, чтобы радоваться ее вниманию, вызывая ее улыбку. Это одна из причин, почему я не приближаюсь к ней, когда этого можно избежать. Ненавижу, когда меня принуждают. Она была одета в снежно-белое бархатное платье, подчеркивавшее розовый оттенок ее кожи, из-за чего не казалось, что она вырезана из слоновой кости. Серебристо-белые волосы ниспадали до пола ровной волной и еще почти на фут тянулись позади нее. Я всегда считала, что ее волосы - это как минимум одна из причин, почему она никогда не покидает холм, - пять минут в мире смертных, и ее счета за шампуни станут астрономическими. Тонкий серебряный обруч венчал ее голову, но лишь для красоты. Ни у кого не возникало вопроса, кто здесь монарх. Я стояла, борясь с настойчивым желанием упасть на одно колено. Она сделала шаг ко мне, ее платье колыхалось, словно вода. Только чистокровка может украсить себя самим океаном. - Что ты здесь делаешь, Октобер? Ты ведь стараешься избегать моего двора. Кажется, в последнее время почти всегда. Я начала думать, что ты, может быть, забыла дорогу. Никогда не лгите тому, кто может посадить вас в тюрьму за то, что вы насмешливо на него посмотрели. Это хорошая стратегия выживания. Тем не менее я попыталась уклониться от темы: - Я необщительна, миледи. - Сначала твоя мать перестает навещать нас, затем ты исчезаешь в своем маленьком мирке. Можно подумать, что ваш род утратил любовь к нам. - Ее глаза сузились, она изучающе смотрела на меня, провоцируя на спор. - Боюсь, мне не очень нравится ваш двор, миледи. Окружающие начали перешептываться, выражая неодобрение. Откровенность может быть мудрой, но излишняя прямота не входит в число социально одобряемых уловок среди фэйри. - Тебе у нас скучно? - поинтересовалась Королева, продолжая улыбаться. - Мне страшно. - Это лучше или хуже? - Не знаю. - Я покачала головой. - Я здесь по делу. - По делу? - Теперь она ухмылялась, явно забавляясь. - Что за… дело… привело тебя сюда, после того как ты так долго нас избегала? Ты хочешь нам рассказать еще одну историю о рыбе? Я вздрогнула. Удивительно, что я, общаясь с Тибальтом и Королевой, еще не нуждаюсь в помощи психотерапевта. - Я предпочла бы, чтобы это было так, ваше величество. Я здесь из-за графини Зимний Вечер. - Из-за Зимнего Вечера? Ты хочешь бросить ей вызов? - Она продолжала широко улыбаться, и окружающие нас придворные с наслаждением засплетничали. Подменыши редко бросают вызов чистокровкам. Когда это случается, наши стычки и сопутствующие им кровь и слава неизменно развлекают зрителей и почти всегда заканчиваются смертью для подменыша. - Нет, ваше величество. - Это общество породило Розу и мою мать, и каждый раз, когда я имею с ним дело, я радуюсь, что меня породило не только оно. - Я здесь, потому что ее больше нет. - Что? - Ее улыбка потухла вместе с презрительным изгибом губ. Единственный раз преувеличенная официозность фэйри стала благословением, потому что она означала, что мне не надо придумывать, что сказать. - Когда корни и ветви были молоды, когда розу еще не сорвали с куста, когда наши земли были юными, зелеными и мы беззаботно танцевали, тогда мы были бессмертными. Тогда мы жили вечно. Я отвела взгляд, не желая видеть выражения лица Королевы. Это не имело значения: то, чего я не хотела видеть, слышалось во внезапной тишине двора. Для песни смерти есть только одна причина. Останавливаться слишком поздно. Слишком поздно, когда спущен курок. Я продолжила: - Мы покинули эти земли ради мира, где обитает время, где мы могли увидеть, как движется солнце и развивается мир. Здесь мы можем умереть, и здесь мы можем пасть, и здесь миледи Роза Зимний Вечер, графиня владения Золотая Зелень, прекратила свой танец. Я не поднимала головы, пока тишина не стала невыносимой. Королева замерла, словно статуя, вырезанная из тумана и морской пены. Не могу винить ее: я живу долго, но могу рассчитывать максимум на несколько столетий. В человеческом понимании это много. Но это не сравнить с тем, что получают чистокровки. Напоминание о том, что они могут умереть, - это подчас больше чем они в состоянии вынести. - Ваше величество… Королева подняла руку, отмахиваясь от моих слов, ее бледные пальцы дрожали. Я замолчала в ожидании, чтобы она взяла себя в руки, перед тем как я продолжу, затем добавила: - Ваше величество, она поручила мне расследовать ее гибель. Могу я попросить… - Нет. Я удивленно умолкла. Я ожидала много чего, но не ожидала, что она мне откажет. - Ваше величество? - Нет, Октобер Дэй, дочь Амандины. - Королева подняла голову, приняв гордый вид. - Я не помогу тебе это сделать, и мы больше не будем об этом говорить. Что случилось, то случилось. Когда луна поднимется высоко, мы будем танцевать в память о ней, и до этого дня никто не произнесет имя Зимнего Вечера, и после этого дня никто не произнесет ее имя. Я не помогу тебе… и ты не станешь меня об этом просить. - Но… - Нет. Дочь ты Амандины или нет, я не дам тебе то, о чем ты хочешь попросить. Я откажу тебе, и будь ты проклята, если мне придется это сделать. - Она покачала головой. - За эти годы я достаточно для тебя сделала, между нами нет долгов, и теперь я не стану помогать тебе. |