Онлайн книга «Большая книга ужасов 2016»
– Ой, киса, где ж ты лапку-то повредила? Сейчас выйду посмотрю… Тихо, чтоб не разбудить Нику, я взяла сумку и вышла на улицу. Кошка к этому времени уже все съела и теперь смотрела на меня выжидающе. Я подошла, взяла ее на руки. Нога была цела и без укусов, стало быть, все-таки ушиб. И даже лишаи уже понемногу начали зарастать коротенькой шерсткой. Но теперь на голове и спине кошки обнаружились свежие, едва присохшие раны, словно от чьих-то мощных когтей, уж точно не кошачьих. – Что это у тебя, киса?! С кем ты подралась? Разумеется, кошка ничего не ответила. Она спрыгнула у меня с рук и немного отошла, словно приглашая. – Так, подожди. Тебе надо обработать ранки перекисью. Я достала перекись, но не смогла поймать кошку. Обычно послушная и умная, она, насколько ей позволяла больная лапа, отбежала от меня немного и остановилась в ожидании. Я сделала несколько шагов, и кошка снова отбежала подальше. – Ты что, куда-то меня зовешь, киса? – Мя-а! – было ощущение, что она отчаянно пытается заговорить. Может, у нее где-то котята голодные? Или какой-нибудь хвостатый родственник в беду попал? С такой умной кошки станется помощь привести. И я пошла за ней. Мелькнула даже мысль – не к зловещему ли дому мы идем? Но это были, разумеется, глупости. Кошка свернула совсем не туда, а в Девятнадцатый поселок, и я успокоилась. Наконец кошка подошла к калитке одного из домишек, прятавшегося в тени высоких старых деревьев, и перепрыгнула через низкий заборчик. И снова уставилась призывно. – Не поняла. Хотя чего врать, все я поняла. Кошка хотела, чтобы я за ней залезла в этот двор. И что мне было делать? В доме-то люди живут, хоть окна и не светятся. Эх, ладно. Я же ничего красть не собираюсь. Скажу – кошку свою искала. Собак во дворе вроде нет, людей поблизости тоже не видно… И я махнула через забор. Мамочки, что я делаю!.. Кошка, прихрамывая, целеустремленно пошла по дорожкам сада, обогнула дом и приблизилась к деревянному навесу. Я огляделась – людей поблизости так и не появилось – и шагнула за ней, включив фонарик на мобильнике. Тут и увидела: под навесом оказался вход в погреб, какие можно часто встретить в частном секторе – наклонная постройка из дикого камня с добротной металлической дверью, запертой на массивный засов. Кошка подошла к этой двери и стала скрестись в нее когтями, тоненько и жалобно мяукая. – У тебя что, котят там заперли? – догадалась я. – Мяа-а! – жалобно посмотрела на меня кошка. Я отодвинула засов и открыла тяжелую дверь. Внутри было темно, вниз вели ступеньки, и кошка быстро сбежала по ним. Села и уставилась на меня выжидающе. – Не поняла. Тебе нужно, чтобы я туда спустилась? Ну, киса, это уже противозаконно. Поди докажи потом, что ты не воровка! – Мя-а-а-а… Более жалобного тона я не слышала ни от одной кошки на свете. И тут ничего не могла с собой поделать. Котят было жалко, их следовало оттуда вынести, чтоб опять не заперли. Боялась, конечно, но скорее того, что меня могли здесь застать. И бросить котят не могла. А потому вздохнула и тоже спустилась. Нашарила выключатель, включила свет. Погреб как погреб, полки для варений-солений, на них пыльные банки. Котячьего писка слышно не было. – Ну и где твои котята? Слушай, киса, ты куда меня заманила? Ты… кто вообще такая? Мне в голову полезли всякие глупые россказни о черных кошках – порождениях Тьмы. Всю жизнь я над этим смеялась… …и правильно делала. Кошка никак и никогда не может быть порождением Тьмы! Ни черная, ни любая другая – ни-ког-да! Мне здесь даже почти не страшно, потому что со мной кошка. Потому что кошки чувствуют, где плохо и куда не следует идти. Нечисть всякую на километр чуют и даже защитить порой могут. – Где же твои котята? – повторила я. Кошка принюхалась, потом пошла в дальний угол погреба, где стены зачем-то были завешаны старыми мешками и покрывалами. Подошла и юркнула за одно из них. Оп-па, да там ход какой-то! Низкий, узкий, стены земляные… Это мне уже не нравилось. – Кошка, ты совсем глупая? Зачем ты родила котят в таком подземелье? Или там… не котята? Но кошка уже скрылась в черноте хода, только глаза светились где-то там – ждала. И что мне было делать? Я осторожненько сделала шаг, другой, третий – ничего ужасного не происходило. Сначала несмело, потом увереннее шагала я за кошкой, мысленно ругая себя при этом последней идиоткой. А кто я еще? Мне бы сидеть у Ники и не высовываться… А вдруг сзади дверь закроют? Что тогда? Засов там мощный! Но ничего не происходило, а возвращаться, не достигнув цели, не хотелось. Ход был прямым, и в нем было более-менее светло – с учетом освещенного погреба позади. Теперь кошка, видя, что я за ней иду, забыла и о больной лапе, бежала вперед как можно быстрее. Наверно, боялась, что я передумаю. Надо было Нику с собой позвать! Дуреха я… – Так, киса, куда мы идем? Еще немного, и я возвращаюсь обратно! Тут ход свернул за угол. Там была уже полная темень, жалкий свет из погреба не доставал туда. Я быстренько зажгла фонарик на мобилке. Вот это да! Здесь в стене из грубо сложенного песчаника обнаружились два низких и узких дверных проема, за которыми виднелись небольшие пустые помещения. Ход продолжался дальше, но кошка туда не пошла. Она отбежала в сторону, где стояла прислоненная к стене большая деревянная заслонка, подпертая шлакоблоками, сложенными друг на друга. Кошка ухитрилась протиснуться между ней и стеной и пропала с глаз. И как мне быть? Куда и зачем она меня привела? Может, все-таки речь идет о котятах, которых какой-то садист туда засунул? И я принялась разбирать шлакоблоки. Тяжело, конечно, но справилась, убрала столько, чтоб можно было отодвинуть заслонку. Она оказалась очень тяжелой и поддавалась с трудом. Я заметила туго натянутую белую нитку, привязанную к заслонке и уходящую куда-то вверх. В ходе моих стараний нитка лопнула, а заслонка в конце концов поддалась. За ней обнаружился еще один дверной проем. В глубине, в темноте, сверкнули глаза кошки и снова погасли. Стало слышно, как она громко урчит. Пришлось опять включать фонарик на мобилке, который я выключила, пока возилась со шлакоблоками. Мама родная! На земляном полу, скорчившись, лежал человек. Лежал неподвижно, поджав колени к подбородку. Кошка сидела рядом с его головой и, громко урча, вылизывала ему лицо. При свете фонарика она остановилась, посмотрела на меня выразительно и снова продолжила. Крик застрял у меня в горле. Я подумала, что это труп, и не бросилась бежать только потому, что у меня подогнулись коленки и перестало хватать воздуха. Я несколько секунд стояла в оцепенении, не сводя глаз с лежащего, и поняла, что ошиблась. Грудная клетка хоть и слабо, но вздымалась – он был жив. А потом уже я заметила, что у него связаны руки и ноги. |