Книга Грех, страница 32 – Захар Прилепин

Я поднял удивлённые глаза.

– Чушки – взяли денег у папы с мамой и понтуются, – пояснил Сёма.

Я поперхнулся от смеха.

Молоток прошёл мимо курившего, нога на ногу, водителя и враз притихших девушек, испуганно сдавших назад при виде хмурого охранника.

Внезапно Молоток остановился и вернулся к раскрытой двери авто.

– Да? – громко, как к глухому обращаясь, спросил он сидящего за рулем. Молоток даже наклонил свою здоровую башку, будто всерьёз желая услышать ответ.

– Чего? – переспросил пацан, инстинктивно отстраняя голову.

– Ничего, – ответил Молоток тем тоном, каким посылают к чёрту, и толкнул дверь машины. Она ударила несильно по ногам пацана.

Из клуба, раскрыв пасть то ли ветру, то ли отсутствующему дождичку, вышел тот самый, что спрашивал, где у нас штык.

– А мы в Афгане так не ходили… – сказал он с пьяной иронией, оглядывая нас с Молотком, возвращающихся в фойе.

«Созрел, так я и думал…»

– Чего он сказал, я не понял? – спросил Молоток, когда мы уселись на свои табуретки.

Я пожал плечами. Я тоже не понял. И он сам не понял, что сказал. Но ему же надо пасть свою, дозалитую водкой, раскрыть – он раскрыл.

Ему явно не терпелось сказать что-нибудь ещё. Торопясь, затягиваясь по нескольку раз подряд, он выкурил половину сигареты и вернулся к нам, запутавшись чуть не на полминуты, в какую сторону открыть дверь. Вошёл в фойе, стоял, покачиваясь и улыбаясь, рот у него не закрывался, виднелись прокуренные, но крепкие ещё зубы. Отстегнул зачем-то борсетку с пояса, держал её в руке.

Входившие с улицы сторонились его.

– Чего встал посередь дороги, как сорняк? – поинтересовался я.

– Мешаю? – переспросил он ехидно.

Я не ответил.

Он подошёл к нашей стойке, положил борсетку.

Долго искал в карманах, видимо, сигареты.

Выложил на стойку какие-то бумажки, медную мелочь.

Нашёл наконец пачку с обломавшимися сигаретами, всю в табаке.

– Посмотри за борсеткой, – сказал мне, щуря пьяный, смешливый взгляд. – Я ещё покурю.

– Убери, – попросил я просто.

– Да ладно, – сказал он и повернулся к выходу.

Я легко ударил по борсетке, и она отлетела в угол фойе к мусорному ведру.

– Вот ты какой, – протянул он, повернувшись. – У нас в Афгане…

– Грибы с глазами. Я же тебе сказал: убери.

Он стоял с минуту, снова раскачиваясь на каблуках. Потом всё-таки поднял с пола своё имущество. Разглядывал его ещё с минуту.

Подошёл ко мне и неожиданно обхватил правой рукой, то ли приобнимая, то ли придушивая, за шею.

– Вот ты какой… ты какой… – приговаривал сипло и зло.

Молоток посмотрел на меня, чертыхнувшись, но по моему лицу понял, что всё в порядке.

Не очень торопясь, правой рукой нашёл большой палец охватившей меня жилистой, крепкой лапы и резко оттянул его, одновременно ударив мужика локтем левой в грудь.

Хэкнув, мужик выпустил меня. Я схватил его за грудки:

– Ты что, придурь афганская? Не танцуется тебе? А? Чего тебе не пляшется, шурави? Скучно? – тряс я его. – Вали тогда отсюда!

Вытолкнул его на улицу, чуть не рыча от раздражения. Не сдержался, вылетел следом за ним и столкнул с каменных приступок клуба.

Сёма тоже вышел на улицу. Смотрел на меня, ласково улыбаясь.

– Разозлился? – спросил, глядя, как «афганец», отойдя недалеко, снова занялся поиском сигарет. – Разозлился, Захар? – ещё раз спросил Сёма, но так, что можно было не отвечать – и не обидеть этим. Я и не отвечал. Просто потому, что сразу отвлёкся.

Что-то нехорошее назревало на стоянке авто.

Московские ребята, которых я встретил на дороге, припарковали свой могучий джип так, что он мешал выехать другому джипу, попроще. Но в этом, попроще, джипе сидели те самые пятеро породистых – «серьёзные люди» мы их с Молотком называем.

И вот они уже минуты три не могли выехать. Это очень долго для серьёзных людей – три минуты. Поначалу они сигналили – я, ещё когда общался с «афганцем», слышал сигналы, – и никто не выходил к ним.

Сейчас двое из «серьёзных людей» вылезли из своей машины, и один из них не без интереса пинал чёрный джип московских гостей по колесу. Срабатывала сигнализация, десять секунд верещала, потом обрывалась, и он снова пинал по колесу, каждый раз всё злее.

«Наверное, надо пойти позвать этих… чертей столичных…» – подумал я, но не пошёл, решил постоять, покурить, посмотреть: невозможно оторваться от вида раздражённых и очень сильных людей.

– Сейчас что-то случится, – сказал Молоток весело. Даже у него появилось предчувствие, хотя обычно его интуиция дремлет.

Я мелко кивал головой, словно в такт музыке: случится, случится, случится.

Москвичи появились, ленивые, улыбающиеся, когда я уже разглядывал окурок, примеряясь, куда его бросить: до урны дойти или пусть здесь валяется, под ногами.

Из столичных гостей раздражённым выглядел только водитель – всё-таки его машину пинали. Но по всему было заметно, что водитель вовсе не главный. Двое его пассажиров поначалу даже не спустились со ступенек клуба к машине, разговаривали о чём-то, поглядывали по сторонам, смеялись.

Тот, что повыше, щурился, глядя в спину пошедшему к джипу водителю. Второй, ростом едва ли не в полтора метра, удивлённо крутил головой и всё потирал руки, маленькие свои ладони. Отчего-то казалось, что ладони у него шершавые.

Водитель подошёл к машине нарочито медленно. «Серьёзные люди» его ждали, не уходя. Лица их были привычно спокойны.

У двери своего джипа водитель остановился, не торопясь открывать дверь. Я не заметил, кто первый заговорил, он или поджидавшие его, и что они говорили, тоже не слышал – мешала музыка, громыхавшая в клубе.

Высокий москвич начал порываться тоже пойти к машине, но его спутник с шершавыми ладонями придерживал товарища за рукав. Нечто лукавое было в поведении невысокого – он явно не боялся ничего и даже… напротив… выжидал, да.

Появился, выйдя из клуба, позёр и сразу ушёл, что-то почувствовав.

У джипа вроде бы ничего не случилось, ну, легонько толкнули водителя в плечо, он тоже взмахнул рукой, но разве это драка, разве это повод. Не драка, не повод, ничего – однако невысокий быстро, как на четырёх ногах, слетел со ступенек, и я, вовсе потеряв его из виду, догадался о происходящем только спустя несколько секунд, когда те двое из «серьёзных людей», что стояли у джипа, неожиданно исчезли из поля зрения. Упали.

Не поверив своим глазам, я двинулся к джипу. Одновременно из своей машины выскочили ещё трое «серьёзных людей».