Книга Тайна моего двойника, страница 40 – Татьяна Гармаш-Роффе

– Значит, – комиссар развернулся ко мне, – пока у нас есть вот что: одна из медсестер видела Джонатана ровно в тот момент, когда он открывал дверь твоей палаты. Она так и запомнила: одна рука с розами, а другая – на ручке двери. Конфет у него не было.

Радость вспыхнула во мне. Не он! Он не хотел меня отравить! Спасибо, Джонатан, что это не ты…

– Но, – продолжил комиссар Гренье, почему-то строго взглянув на меня, – ей не было видно, не держал ли он коробочку под мышкой или под локтем. Кроме того, никто не видел каких-либо посетителей с такой коробочкой. Впрочем, это пока опрос поверхностный. Завтра опросим весь персонал и больных как следует. И Джонатана, разумеется. В первую очередь.

– Послушайте, господин комиссар, – заговорила я возбужденно, – если кто-то принес мне отравленную коробку конфет, то неужели этот кто-то не позаботился бы, чтобы его не увидели с ней в коридорах!

– Ты права, Оля. Но это же относится и к Джонатану.

Меня бросило в жар. Рано я обрадовалась.

– Не расстраивайся, – комиссар был на удивление чуток. – Завтра, надеюсь, удастся все выяснить.

– Что называется – удачи! – Кристин скептически покачала головой. – В часы приема все свободно разгуливают по больнице. Вы же знаете, у нас никакого контроля в дневное время нет. И никто ни на кого внимания не обращает…

В ординаторскую вошла другая медсестра и, остановившись на пороге, тяжело привалилась плечом к дверной притолоке.

– Селин умерла, – тускло сказала она. – Умерла.

– Сожалею, – пробормотала я.

Я чувствовала себя виноватой за то, что кто-то другой умер вместо меня.

– Мы заберем тело на судебную экспертизу, – мрачно сообщил комиссар Гренье.

– Я вам и без экспертизы скажу… – проговорила женщина, все еще стоявшая на пороге. – Дайте сигарету, – сказала она мне, – не могу больше…

Она прошла к стулу и рухнула на него. Я протянула сигарету и зажигалку. Затянувшись, она шумно выпустила дым и сказала, ни на кого не глядя:

– Синильная кислота.

– Вы уверены?

– Запах миндаля.

– Да… Неоригинально, – покачал головой комиссар.

– Зато надежно, – с горькой иронией ответила она и глянула искоса на меня. – Это кому же ты так насолила, детка?

– Мне тоже хотелось бы это узнать, – прошептала я. И, откашлявшись, повторила: – Я сожалею, что так получилось…

– Никому они не нужны, твои сожаления, – она резко загасила едва начатую сигарету, встала и направилась к дверям. Уже открывая их, она произнесла, не оборачиваясь: – Это была моя лучшая подруга. Если вы способны понять, что это такое.

Дверь за женщиной закрылась.

В ее голосе прозвучало обвинение. Мне, или нам всем, или судьбе – не знаю. Но я ее понимала. На ее месте я, наверное, тоже обвиняла бы весь мир в потере лучшей подруги.

Впрочем, у меня не было лучшей подруги.

У меня была только Шерил. Почти сестра.

И Игорь. Почти муж.

И Джонатан. Почти любовник.

У меня все было «почти»…

У меня все было в прошедшем времени.

Я попыталась изменять глаголы по временам:

Есть ли у меня Игорь?

И будет ли Шерил?

И вовсе без времени: кто он мне, Джонатан? Мой друг, тайно влюбленный в меня?

Или мой убийца?

– Я сначала подумала, что это ты оставил конфеты.

Я решила вести себя как ни в чем не бывало, хотя напряжение не покидало меня.

Джонатан сидел рядом со мной на диванчике в курительной комнате.

– Это было логично, – ответил он суховато.

– Да, логично. К тому же я обратила внимание, что ты очень хорошо разбираешься в прослушивающих устройствах…

Я надеялась спровоцировать Джонатана на объяснения. Но он молчал.

Это весьма странное ощущение – подозревать человека, который сидит рядом с тобой, в покушении на убийство, причем на твое собственное убийство. Странное до невозможности, до ирреальности, до тягостного сна, из которого никак не вынырнуть. Но страшно – не было. Уж не знаю почему. Явно не от моей повышенной храбрости. Скорее, от усталости…

– Откуда у тебя такие знания? – решительно надавила я.

Джонатан посмотрел на меня внимательно и как-то оценивающе.

– Я полагаю, – заговорил он медленно, – что действительно, необходимо объясниться… То, что я тебе скажу сейчас, должно остаться тайной. Ты можешь обещать мне это?

– Да, – я постаралась придать своему голосу вескость.

Я действительно – могила, особенно когда я знаю, что сказанное мне – тайна. Не зная, могу и сболтнуть, не подумав; но если знаю – никогда. Тем не менее, глядя на мои светлые кудряшки и на мои синие глаза, на мою симпатичную девическую мордашку, мужчины думают обычно: куколка и дурочка. Впрочем, женщины тоже так думают. Мне-то все равно, их дело, что они думают обо мне, но вот потом, когда им неожиданно приходится столкнуться с моим «умом и сообразительностью», они начинают подозревать, что я притворялась, строила из себя дурочку, что я лицемерка и стерва… Но это тоже их проблемы. Разве я просила, чтобы меня держали за куклу Барби?

– Мой… – заговорил Джонатан, понизив голос. – Один из моих родственников – офицер английской спецслужбы. Я не имею права сказать тебе, какой именно…

– MI5? – спросила я невинно. От кого-то я уже слышала это название.

– Тише ты! – прикрикнул на меня Джонатан и улыбнулся. – А ты, случаем, не из КГБ?

– Я еще не решила. Может быть, чтобы сравнять наши позиции…

– Но я не состою на этой службе.

– А если бы состоял – сказал бы?

– Нет. – Джонатан снова улыбнулся. – Но я говорю тебе правду. Это мой близкий родственник… Соответственно у меня была не одна возможность получить разнообразные знания, недоступные обычным людям. К тому же он хотел, чтобы я пошел по его стопам, и иногда давал мне уроки…

– А ты?

– Я ведь уже сказал, что нет.

– Тебе не нравится подобная деятельность?

– Она совершенно необходима и неизбежна в любом государстве. Но я не чувствую к ней склонности. Скажем, она меня интересует как область знаний, но не как сфера моего участия.

Пожалуй, я могла бы ему поверить… Но моя настороженность не прошла до конца.

– Однако голова твоя варит совсем неплохо – должно быть, ты унаследовал от своего родственника способность быстро соображать и реагировать… Как ты тогда на ходу придумал всю эту комбинацию перед закрытыми дверьми Шерил! Не каждый нашелся бы.

– Мне лестно услышать столь высокую оценку моих скромных возможностей. Ты меня все-таки подозреваешь в намерении тебя отравить?