Онлайн книга «Укрощение»
— Половина поселка помогала нам сегодня обыскивать лес, но мы так ничего и не нашли. А во второй половине дня у нас была пресс-конференция, — рассказал он. — Ты наверняка уже читала статьи в Интернете? Фальк кивнула. Поколебавшись, она поднялась и достала из морозилки последние булочки, испеченные ее свекровью Кристиной, положила их на блюдо и поставила в микроволновку. Буквально пару минут спустя по кухне разнесся восхитительный запах масла и корицы. — Разве не рискованно пускать половину Фьельбаки топтаться по лесу? — удивилась писательница. — Они же затопчут все следы! — Само собой, но мы ведь понятия не имеем, долго ли Виктория ходила по лесу и откуда она пришла, а все следы сегодня утром все равно замело снегом. Так что мне подумалось, что стоит рискнуть. — А как прошла пресс-конференция? — спросила Эрика, вынимая блюдо из микроволновки и ставя его на стол. — Нам пока нечего было сказать, так что она в основном проходила так: журналисты задавали вопросы, а мы не могли на них ответить. Патрик потянулся за булочкой, но тут же ругнулся и выпустил ее. — Дай им сначала остыть, — улыбнулась его жена. — Спасибо за совет. — Хедстрём подул себе на пальцы. — Вы не могли ответить из соображений следствия? — Эх, мне бы хотелось, чтобы это было так, но на самом деле главной причиной было то, что нам самим ничегошеньки не известно. Когда она пропала, казалось, что она просто растворилась в воздухе. Никаких следов, никто ничего не видел, никто ничего не слышал, никакой связи с другими пропавшими девочками. И вдруг она взяла и появилась. Некоторое время супруги сидели молча. Патрик снова потрогал булочку и констатировал, что она достаточно остыла. — Я кое-что слышала о ее повреждениях, — осторожно проговорила писательница. Глава семьи заколебался. Строго говоря, он не должен обсуждать это ни с кем за пределами следственной группы, но слухи, судя по всему, уже распространились, а ему так важно было выговориться. Эрика — не только его жена, но и лучший друг. Кроме того, ум у нее был куда острее, чем у него. — Так и есть, — не стал отрицать полицейский. — Правда, я не знаю, что именно ты слышала. Он выиграл немного времени, откусив от булочки, однако ему стало не по себе, и творение его матери показалось ему совсем не таким вкусным, как обычно. — Что у нее не было глаз, — тихо сказала Фальк. — Да, глаза… отсутствовали. Мы пока не знаем, как это было сделано. Педерсен будет проводить вскрытие завтра утром. Поколебавшись еще минуту, мужчина добавил: — Язык тоже был отрезан. — О боже! — воскликнула Эрика. У нее тоже пропал аппетит, и она положила половинку своей булочки на тарелку. — Это произошло давно? — В каком смысле? — Повреждения были свежие или успели зажить? — Хороший вопрос. Но я сам не знаю. Надеюсь узнать подробности завтра от Педерсена. — Может быть, тут что-то религиозное? Око за око, зуб за зуб… Или какое-то дикое проявление женоненавистничества? Ну, маньяк мог решить, что она не должна смотреть на него — и должна молчать. Эрика говорила, эмоционально жестикулируя, и Патрик, как всегда, восхищался ее интеллектом. Сам он не додумался до этого, обдумывая возможные мотивы. — А уши? — задала она вдруг еще один вопрос. — Что — уши? — переспросил ее муж, положив ладони на стол и весь обсыпавшись крошками. — Да я просто подумала… А что, если тот, кто это сделал, кто отнял у нее зрение и речь, лишил ее еще и слуха? Тогда она была бы как в вакууме, лишена возможности взаимодействовать с другими. Какую власть это давало бы преступнику! Хедстрём уставился на женщину во все глаза. Он попытался представить себе то, что она описывала, и уже от одной мысли об этом у него по коже побежали мурашки. Какая ужасная судьба! В таком случае оставалось только радоваться, что Виктория не выжила — какими бы циничными ни казались подобные рассуждения. — Мама, они опять дерутся! — Расстроенная Майя стояла в дверях кухни. Патрик посмотрел на кухонные часы, висевшие на стене: — Ай-ай, но ведь уже все равно пора спать! Он поднялся и повернулся к супруге: — Ну что, сыграем в «Камень-ножницы-бумага»? Эрика покачала головой, подошла к нему и поцеловала в щеку: — Уложи Майю, а я сегодня возьму на себя близнецов. — Спасибо, — проговорил Хедстрём и взял дочь за руку. Пока они поднялись по лестнице на второй этаж, она взахлеб рассказывала ему о событиях дня. Однако отец не слушал ее. Его мысли были далеко. Он думал о девочке в вакууме. * * * Юнас с грохотом захлопнул входную дверь, и через несколько секунд из кухни появилась Марта. Скрестив руки на груди, она прислонилась к дверному косяку. Ветеринар понял, что она ждала этого разговора, и ее спокойствие еще больше взбесило его. — Я разговаривал с Молли, — сообщил ей муж. — Какого дьявола?! Такие решения мы вроде бы должны принимать вместе? — Да, я тоже так думала. Но иногда у меня складывается впечатление, что ты не до конца понимаешь, что надлежит делать, — ответила фру Перссон. Усилием воли Юнас заставил себя сделать глубокий вдох. Его супруга знала: Молли — единственное, что способно вывести этого человека из равновесия. Ветеринар заговорил тише: — Она так ждала этого дня. Ведь это первое соревнование сезона! Марта повернулась к нему спиной и ушла обратно в кухню: — Я готовлю ужин. Приходи, если хочешь поругаться. Перссон повесил куртку, снял ботинки — и ругнулся, когда наступил на пол, потому что носки мгновенно промокли от снега, им же и принесенного в дом. Когда жена вставала к плите, ничего хорошего ожидать не приходилось — о чем и свидетельствовал запах, доносившийся из кухни. — Извини, что накричал на тебя, — проговорил Юнас, становясь у нее за спиной и кладя руки ей на плечи. Она что-то помешивала в лотке, и он заглянул туда. Трудно было понять, что именно там готовится, но что бы это ни было, выглядело оно неаппетитно. — Бефстроганов из колбасы, — ответила женщина на незаданный вопрос. — Ты можешь объяснить мне, почему? — спросил Перссон мягко, массируя ее плечи. Он слишком хорошо знал супругу, чтобы понимать — кричать и ругаться бессмысленно. Так что мужчина решил применить другую тактику. Он пообещал дочери, что, по крайней мере, попробует уговорить маму. Во время их разговора девочка была безутешна — грудь его рубашки промокла от слез. — Выглядело бы неприлично, если бы мы сейчас поехали на соревнования. Молли должна понять, что не все вертится вокруг нее, — заявила фру Перссон. |