Онлайн книга «Ледяная царевна и другие зимние истории (сборник)»
|
«Верни меня… воскреси!» – прохрипел мертвец из вещего сна. Когда кажется – нужно креститься. Дан – мертв. И у нее нет другого способа!.. Глядя в колодец, Даша испытывала неприязнь при мысли о нестерпимо холодной воде. И о том, что вода окажется во рту, полезет в легкие, и, возможно, перед попаданием в мир иной ей, почти бессмертной, придется, нет, не умереть, но пережить мучительность смерти… напрасную, если нет на дне колодца ни мира иного, ни иного мира. И с чего она взяла, что именно этот колодец – тот самый? С того, что именно отсюда все началось. И странные сны, и не тот Дед Мороз, оказавшийся тем самым богом. И вместе с мини-бутылкой в кармане шубки нашелся «Сусанин» – заманивший их сюда измятый флаер магазина приколов: «наряжайте елку, готовьте салатики»… нарисованный на рекламном листе веселенький дед с оленьими рогами, который к ним так и не пришел… Снег снова пошел – на Дашу посыпалась белая манка… Всего за день восемь нареченных снегов потрудились на славу, засыпав дворик магазина приколов пушистым ковром, побелив колодец, беседку и деревянную мельницу. Рядом с беседкой кто-то из местных приколистов успел соорудить снеговика с морковкой-носом и непременной метлой. – Что это такое? – подала встревоженный голос Катерина Михайловна. Чуб проследила за ее рукой. За беседкой виднелись следы, собачьи и человеческие – слегка припорошенные, но еще явственно видимые и труднообъяснимые отпечатки босых ног. – Местный клуб «Стопами Суворова», – отшутилась Даша. – Или, как вариант: юродивый Иван Босой. Жил тут, рядом, сто лет назад, под Андреевской церковью… – Она посмотрела на изумрудный, отделанный полосами с золотыми шарами купол Андреевской, сияющий над домом-храмом как стилизованная небесная елка – зеленая, с золотыми гирляндами. – То есть покойный юродивый? – Почему бы и нет, если сейчас вторая ночь Тьмы… самая темная из трех. – Самая темная, – эхом повторила Дображанская. – Так почему бы и нет… Наши предки считали, что на солнцестояние волки стадятся – сбиваются в стаи, а босые следы на снегу оставляет их вожак – сам нечистый… И я уже видела странные следы. И Маша упоминала следы босых ног… – Нарисованные. – Так ты будешь прыгать? – Катя не подстрекала, не упрекала ее за промедление – просто интересовалась положением дел. – Будешь? – Чуб протянула раскупоренную бутылку. – Для сугреву? – Мне не холодно. – Да?.. А у меня уже зуб на зуб не попадает, такой тут дубяк. И чё, совсем-совсем не холодно, девица? – изобразила Морозко она. Катя отрицательно мотнула головой. Невзирая на легкую экипировку, короткий полушубок и невесомую шаль из снежинок, – она ничуть не замерзла. Провожая их, Маша Ковалева настаивала, мол, шаль эту лучше бы ей не носить – снять да засунуть подальше, забыть, слишком страшной может быть цена их новогодних подарков… Но Катериной Михайловной владело беспокойство иного свойства – она шагала по двору, оставляя отпечатки каблучков и узких подошв, то и дело поглядывая на крохотного Крампуса, прятавшегося у нее в ладони. Чуб сжала свою верную подружку-метлу, прихваченную с собой в мир иной. – А если я не утону? – спросила она. – Я же Киевица, меня невозможно убить… А чтоб попасть на тот свет, нужно умереть. – Это логично. Даша выпятила пухлые губы, потрогала нос. – Конечно, Киевица может умереть по своему желанию. Но тогда я ведь реально умру… А Маша уже не воскресит меня. – Возможно, если Дед Мороз признает тебя хорошей девочкой, он сам тебя оживит. Если только… – Если?.. – повторила Чуб. Катерина молчала. – А если в колодце действительно Смерть? Или я ошиблась, и там нет ничего? – Тогда… – Дображанская осознала: тогда первым делом промокшая до самых пор Даша Чуб испачкает заднее сиденье ее «вольво». – А если Дед Мороз не признает меня хорошей девочкой? – Хорошо… – Что ж тут хорошего? – Хорошо, если там Дед Мороз, – произнесла Катерина. – Но с чего мы это взяли? – Из сказки. – Вот именно, из сказки Одоевского. А ведь есть и другие книги… – Какие? – К примеру, Библия. И там точно написано, кто хозяин загробного мира под землей и как он называется – ад! И, как и Велеса, хозяина ада зовут змием. И, как у Велеса, на голове у него тоже рога. И золото, которое предлагает этот сомнительный «бог богатства», становится черепками… – Ты серьезно? – аж возмутилась Даша. – Дьявол-то здесь при чем?! – А ты знаешь, кто это? – Катя разжала ладонь. – Крампус, он ходит за Сантой. И если кто-то себя плохо вел, Санта отдает грешника черту и приказывает хлестать хворостиной… Разве не так поступает хозяин ада, когда взыскивает с нас в аду за грехи? Подумай об этом, раз уж собралась скакать в преисподнюю! – Все ясно… А снеговик – замаскированная ведьма, у него ведь метла! Ты знаешь, что Дьявола придумали люди! – огрела ее неоспоримой ведьмацкой истиной Чуб. Тогда почему «…однажды Киевицкий сказал, что Санта-Клаус – и есть дьявол»? – Неважно, как называть его. Подумай сама. Кто ходит повсюду в компании чертей, а вместо себя посылает ведьму Бефану? Даже у Гоголя на Рождество фигурирует черт, черт во всех колядках, он вечный второстепенный персонаж зимних праздников, потому что главную роль исполняет… – Все, Катя, иди к черту! Видимо, этого раздражения на свою компаньонку Чуб и не хватало для решительных действий, – сжав верную метлу, она прыгнула вниз. Узкие следы Катерины устремились к колодцу, она поспешно перегнулась через бревенчатые стенки, заглянула вовнутрь. Отплевываясь от холодной воды, повизгивая, Землепотрясная бултыхалась внутри. – Как ты? – крикнула Катя. – Нет там никакого загробного мира… – отозвалась Даша Чуб – из глубины ее голос звучал сварливо и гулко. – Так вылетай скорее… Метла же цела? – Ща-с… Я сапог уронила, – Даша предприняла попытку нырнуть, стараясь нашарить потерю на дне. – Позже достанем… вылетай, ты замерзнешь! Даша вынырнула. Ее зубы стучали, плечи непрерывно и мелко подергивались. – Он новый совсем… Ща, последний разик попробую. – Давай… полночь уже, – Катя посмотрела на тьму низкого зимнего неба, отмеченного несколькими слабыми звездочками. Снег прекратился, проступила луна. – Все, вылезай! – приказным тоном сказала она Даше Чуб, опуская голову. Но никакой Даши Чуб в колодце уже не было – одна только темная ледяная вода. |