Онлайн книга «"Сандал" пахнет порохом»
|
Леча поспешно надел куртку и принялся застегиваться. – Это спецназ, похоже, – сказал Ваха. – Почему так решил? – Сразу видно: патроны зря не жгут, передвигаются в парах и тройках, большой крюк делают, чтобы обойти с флангов. Подполковники подошли вплотную. – Военный прокурор Объединенной группировки [14] подполковник Бордюгов! – махнул перед носом Лечи раскрытой красной книжечкой тот, что был без автомата. У него была коренастая фигура и красное лицо. – Подполковник Кузнецов! – представился второй, не обременив себя ни предъявлением удостоверения, ни объявлением должности, ни какими-то особыми приметами внешности. «Старший лейтенант Смирнов, подполковник Кузнецов, – усмехнулся про себя Ваха. – Самые распространенные русские фамилии. А тот, что со Смирновым, наверняка, Иванов… Похоже, мы влезли в какую-то секретную операцию русских…» В это время зашипела радиостанция в разгрузочном жилете Кузнецова: «Первый – седьмому! Подходы к вершине заминированы», – доложил хриплый голос. – Обозначьте вешками и обходите! – ответил подполковник. – На обратном пути – разминировать! «Седьмой принял!», – прохрипела рация. «Точно “спецы”»! – подумал начальник милиции. Подошли старлей Смирнов и «Иванов», как окрестил лейтенанта Ваха. – Идите к машине и ждите меня там! – сказал им Кузнецов, поздоровавшись с каждым за руку. – Я должен буду их допросить, – не очень решительно заявил Леча. – Нет. Я приму это дело к своему производству! – заявил военный прокурор. – Прошу передать мне все материалы. – Да нет никаких материалов, – развел руками Леча. – Мы только приехали. И нас сразу обстреляли. – В таком случае, напишите подробный рапорт об обстоятельствах вашего обстрела, мы приобщим его к делу! Пострадавшие есть у вас? – Нет, пострадавших нет. Был всего один выстрел… Как раз, когда вы подъезжали. Вот! – прокурор показал простреленный рукав. Но на военных это впечатления не произвело. Леча даже пожалел, что упомянул об этом – еще не хватало, чтоб потом все говорили, что на месте расстрела колонны, где погибли пять человек, он написал рапорт из-за испорченного мундира! – Но это мелочь… Я бы не хотел писать рапорт… – И не надо, – кивнул Бордюгов. – Мы и об этом допросим очевидцев. Так что, если у вас больше тут дел нет, не смею задерживать! Дальше – наше дело. Вы же слышали: местность заминирована, зачистка затянется… А у вас, наверняка, своей работы невпроворот. Военный прокурор протянул руку гражданскому коллеге, и Леча, довольный таким оборотом, пожал ее. – А вам спасибо за оперативное реагирование! – Бордюгов пожал руку Вахе. – Я буду ходатайствовать о вашем поощрении. – Лучшее поощрение для нас, это чтобы начальство поменьше вспоминало, – вполне искренне ответил Ваха. – Да и моя роль здесь маленькая, это, вон, ингушские коллеги первыми на помощь пришли, – показал он рукой в сторону Руслана. – И за них обязательно ходатайствовать буду, – кивнул Бордюгов. – Сейчас запишу фамилии. Через пять минут «уазики» с чеченскими и ингушскими номерами разъехались в противоположные стороны, предоставив военным самим решать свои проблемы. – И это правильно, – сказал Леча, когда остатки расстрелянной колонны остались далеко позади. – Сами заварили кашу, вот пусть теперь сами и расследуют! – Правильно, но не совсем! – возразил начальник милиции. – Работы, конечно, меньше, но и показателей серьезных нет. Но мы это дело поправим! – Каким образом? – насторожился Леча. – Очень просто, – Ваха всем телом развернулся к прокурору. – Я напишу тебе спецсообщение о расстреле колонны. Ты возбудишь уголовное дело и направишь мне поручение провести неотложные следственные действия. Я поручу это Казбеку… А он оформит протокол осмотра, составит схему, план. Что там у тебя еще есть, Казбек? – Соскобы крови взял из кузова «Урала», – с улыбкой сообщил следователь. – Можно биологическую экспертизу назначить, для солидности… – Во-во! – обрадовался Ваха. – Пусть определят группу, установят – сколько человек ранены! Это уже полноценное расследование получается! Да, еще Алибека допросишь: что он видел на месте происшествия… Начальник милиции толкнул локтем водителя. – А что, я все запомнил, буду хорошим свидетелем, – сказал шофер. – И зачем все это? – кисло спросил Леча. – Затем, что потом мы направляем уголовное дело в военную прокуратуру, для соединения с имеющимся у них в производстве. А в нашу отчетность войдет расследование серьезного преступления, которое не доведено до конца по объективным причинам! Ну, как? – А что? – оживился прокурор. – Голова у тебя работает. Молодец! Москва, ноябрь 2004 г
Москва встретила Зару дождем. Вода, не успевая просочиться в дождевые коллекторы, текла по дороге сплошным потоком. Ее встретил светловолосый парень лет тридцати, в модной кожаной куртке, чуть выше Зары ростом, очень похожий на русского. И говорил он по-русски. – Зови меня Арсеном, – представился парень после приветствия. По акценту Зара безошибочно узнала в нем земляка. – Нохчи вуй? [15] – спросила она. – Ву [16] . Но говорить здесь мы будем по-русски. Побежали! У Арсена зонта не было, и он уже промок насквозь, но ему было все равно. Накрывшись куском полиэтилена, который в поезде использовала вместо скатерти, Зара побежала за ним. Вместе они спустились в гулкое метро и поехали в неизвестном направлении. Через полтора часа Арсен привел ее в съемную однокомнатную квартиру серой пятиэтажной «панельки» с черной цифрой «85» на углу. Обстановка была спартанская: кровать с матрасом в бурых разводах, буфет советских времен с небогатым выбором посуды, и стол со стулом. Но Зару это абсолютно не трогало: жить ей здесь придется недолго. И вообще жить на свете. По сравнению с тренировочным лагерем – это райские условия. А скоро она уйдет в настоящий рай. Так сказал амир Саббах и люди, которые ее готовили. Так все говорят. Арсен показал ей ветхое белье, какую-то еду в обшарпанном холодильнике, дал обычную таблетку, после которой ей все было безразлично. – Спи, отдыхай, – сказал он. – Я приду завтра. В окна не выглядывай, дверь никому не открывай. Что б там не происходило – тебя не касается. |