Книга СМЕРШ в тылу врага. Зафронтовая работа военной контрразведки, страница 28 – Юрий Ленчевский

Приучая агентов к обстановке в советском тылу, где им предстояло действовать, администрация школы разрешила им при обращении друг к другу употреблять слово «товарищ», а также разучивать и петь советские песни. На специально изготовленных макетах советских городов агентов обучали правилам ориентировки и маскировки. Словом, дело было поставлено солидно.

Начальник 4-го учебного лагеря вскоре предложил каждому слушателю подготовить «письменную работу». В ней требовалось изложить, каким путем агент намерен бороться с большевизмом. «Выходит, абверовцы не очень-то надеются на преданность своих агентов, если таким способом пытаются привязать их к своей колеснице», — мысленно подытожил свои выводы разведчик.

В разговорах с Андреевым Кремнев был откровенен. Однако вскоре начал почему-то сторониться его. Улучив момент, Николай Степанович поинтересовался причиной этой перемены.

— Ты говорил, что служил в зенитной артиллерии в Ленинграде. А как же ухитрился попасть в плен? — вопросом на вопрос ответил Кремнев.

— Я подпустил к объекту немецкие самолеты. Они подожгли два аэростата заграждения. За это меня наказали, отправили в пехоту.

— Бывает. Но говорят, что ты перебежчик, — не унимался Кремнев. — Так или нет?

— Об этом поговорим позже. А удостоверение перебежчика у меня действительно есть.

Однажды вечером Николай Степанович, беседуя с Кремневым, вспомнил довоенное время, родное село на берегу Волги, недалеко от Костромы, где он учил детей географии.

— Я знаю эти места, — оживился Кремнев и стал рассказывать о своей довоенной жизни, о том, как он воевал против фашистов в составе танковой части и в бессознательном состоянии попал в плен, пытался бежать, но угодил в карцер, а оттуда в штрафной лагерь.

— А зачем пошел в эту школу? — спросил у него Андреев.

— Они нагло обманули меня.

— Как обманули?

— Очень просто. В штрафном лагере на территории Литвы, куда меня определили, погибало от истощения до тридцати человек в день. За малейшую провинность пленных убивали на месте. Каждый из нас мечтал любым способом вырваться оттуда. И вот однажды нам объявили, что на работу в Германию требуются военнопленные, которые ранее служили в авиации. Я записался.

— Но ведь ты же танкист!

— Да. А я сказал, что до войны был мотористом в гражданской авиации. Со мной разговаривал майор Марвиц, начальник нашей школы. Но тогда я не знал, кто он такой. Марвиц заявил мне: «Работа будет сложная и требует честности по отношению к германскому командованию». Я согласился и вскоре оказался здесь, в Нойгофе. А когда узнал, что попал в школу абвера, отступать было поздно.

На следующий день на занятиях по радиоделу слушатели попарно тренировались в приеме и передаче кодированных радиограмм. Код был известен только тем, кто работал в паре. Воспользовавшись этим, Андреев закодировал и передал Валентину отрывок советской песни:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой!

Расшифровав текст, Кремнев улыбнулся и сжег радиограмму. После занятий они с разрешения старосты направились в примыкавший к лагерю лес. Собирая грибы, откровенно беседовали.

— Я был и остаюсь советским человеком. Все время думаю только о возвращении к своим, — признался Кремнев.

Андреев поинтересовался, как бы он реагировал, если бы ему предложили вести полезную Родине работу здесь, в плену.

— Знал бы, что делать, давно бы уже работал, — ответил Валентин.

Андреев дал понять Кремневу, что является советским разведчиком, и предложил ему выявлять среди слушателей и обслуживающего персонала школы тех, кто патриотически настроен, склонять их к явке с повинной. Сам же Кремнев после выброски в тыл Красной Армии должен был обратиться к командованию и просить отправить его в Ленинград по паролю «Привет из Владивостока».

…Андреев внимательно наблюдал еще за одним слушателем 4-го учебного лагеря — Евгением Садовским. Худощавый человек со шрамом на лбу, с небольшой черной бородкой, Садовский иногда выражал среди слушателей антифашистские настроения. В рождественские дни 1943 года слушателям школы выдали по стакану шнапса. Андреев и Кремнев пригласили Садовского в свою компанию. Завязался разговор. Евгений рассказал, что он летчик. Летал на бомбардировщике. В конце 1942 года его самолет подбили. Он был ранен, попал в плен.

— А как оказался здесь, в школе абвера?

— В лагере я все время думал, как уйти к партизанам, но эсэсовцы бдительно охраняли нас. Хотелось попасть туда, где нет такой строгой охраны. Половину этой задачи я выполнил. Уйти из школы тоже не проблема. Но куда? Мы в Восточной Пруссии. Вокруг одни немцы…

Через неделю, встречая новый, 1944 год, Андреев наедине с Садовским продолжил начатый ранее разговор.

— Зачем тебе бежать? Можно и здесь бороться против гитлеровцев, — сказал он Евгению.

— Неужели такая возможность действительно есть?

— Конечно, есть.

Они быстро нашли общий язык. Андреев разъяснил Садовскому задание, сообщил пароль.

В одной комнате со слушателями 4-го учебного лагеря жил военнопленный Константин Трепов. Он работал в прикухонном хозяйстве лагеря, где ведал крольчатником. Спокойный, молчаливый, Трепов неторопливо, припадая на раненую ногу, выполнял свои обязанности. Многие слушатели относились к нему с уважением.

Андреев выяснил, что Константин прибыл в разведшколу еще до переезда ее в район Кенигсберга, общался со многими слушателями, немало знал о каждом из них. Стремясь поближе познакомиться с ним, Николай Степанович не раз заглядывал к нему в крольчатник. Вначале Трепов, знавший, что у Андреева есть удостоверение перебежчика, относился к нему с опаской, но постепенно смирился с этим и стал доверять ему. Рассказал, что в начале войны служил старшиной роты. В бою под Старым Осколом был ранен в обе ноги и спину. Еле выжил. В плену сначала попал в лагерь, потом сюда, в разведшколу.

Вскоре в 4-м учебном лагере произошло чрезвычайное происшествие. За попытку настроить радиостанцию на волну Москвы слушатель Конечный был отправлен из школы в штрафной лагерь. В тот же день Трепов предупредил Андреева:

— Опасайся Годунова и Бурмистрова.

Позже Константин рассказал Андрееву о слушателе Землякове:

— В прошлом уголовник. В начале войны был призван в армию, но дезертировал, скрывался дома, пока не дождался прихода гитлеровцев. Bepнo служит им.

Через несколько дней Николай Степанович, придя в крольчатник, завел с Треповым откровенный разговор о работе на пользу Советской Родине. Трепов без колебаний согласился поставлять данные о новых слушателях школы.

В мае 1944 года учеба закончилась. Андрееву и его однокурсникам было приказано готовиться к выезду на задание.