Онлайн книга «Временно недоступен. Книга 1. Перемена мест»
— У меня бутерброды есть закусить. И конфеты. Наши, великозельские. С птичьим молоком, очень вкусные. Будешь? — С удовольствием. Она порылась в сумке, достала пакет с бутербродами и несколько конфет-гулливеров, аккуратно разложила на салфетке. — За знакомство, — глядя ей прямо в глаза, предложил Золотов и поднял пластиковый стаканчик с коньяком калининградского розлива. * * * Антон Романович Плетнев грустил на больничной койке, созерцая потрескавшийся потолок. Созерцание сопровождали те же запахи тухлой капусты и хлорки, что и во сне. И жуткая головная боль в затылочной части. — Эй! Как вас звать? Нам нужны ваши данные… Над Плетневым склонилась крупная женщина в белом халате. Он молча разглядывал ее. Женщина ему не нравилась — слишком вульгарно накрашена, к тому же под носом у нее топорщились еле заметные усы. — Вы кто? Я где? — с трудом выговорил он. — Успокойтесь. Все в порядке. Вы в больнице. Я — ваш лечащий врач, — ответила усатая. — В какой больнице? Голова у Плетнева сильно болела. Соображала плохо. Зачем ему врач? Он лечиться вроде бы не собирался. Вроде бы на здоровье не жаловался. — В пятой московской. Как вы себя чувствуете? — А как я сюда попал? — Вас нашли на улице, возле кафе. С черепно-мозговой травмой. А что Плетнев делал в кафе? Он обычно дома питается. И почему больница московская? Наверно, потому, что он в Москве живет. Жил бы, например, в Берлине — была бы берлинская. — А где мои вещи? Одежда? Ведь должны же быть у человека какие-то вещи. Не голым же он в кафе сидел. Телефон, наверно, был. Деньги, раз в кафе пошел. Документы. В документах, кстати, можно имя прочитать. И адрес. — Видите ли, — усатая отвела глаза, — когда вас на улице забирала скорая, то вы были в костюме. Но в больницу вас привезли в одном нижнем белье. Пациент, который с вами ехал, говорят, украл вашу одежду и убежал. Это бригада виновата, не уследили. Мы здесь ни при чем. Там было что-то ценное? — Не помню… — А что помните? — не унималась врач. Плетнев молчал. Он и рад был бы ей что-нибудь рассказать, да только нечего. Совсем нечего. — Хорошо, отдыхайте, — она обреченно вздохнула и отстала. Когда женщина вышла, мужик на соседней кровати заскрипел пружинами, сел, свесил вниз босые ноги. — Эй… Ты правда ни хрена не помнишь? Или придуриваешься? Соседу было лет тридцать. Маленький, лысый. Сразу видно, что из тех, для кого облапошить ближнего — образ жизни. Глазки так и шныряют из стороны в сторону. Бегущая строка на лбу: сто пятьдесят девятая УК РФ, до пяти лет. Мошенничество. Плетнев сам себе удивился: откуда он может это знать? Может, сам по той же статье отбывал? — Да я, слышь, компанию себе ищу, — мужик нагнулся поближе к кровати Плетнева и зашептал: — Мне сейчас на волю никак нельзя. И на зону тоже неохота. А если беспамятным прикинуться, то перекантоваться можно. На социальной койке. Или в психушке. Пока не вспомню, не имеют права выпустить. Гляди, пришлось башку ради этого пробить. Плетнев поднял безучастные глаза на заклеенную пластырем лысину соседа. Ничего не ответил. — Одному плохо среди дуриков лежать. Даже поговорить не с кем… — Я не помню… — механическим голосом перебил Плетнев. — Да-а-а… Здорово тебя приложили, — сосед озабоченно посмотрел на его забинтованную голову, — имя свое тоже не помнишь? Плетневу вдруг показалось, что он забыл, что такое слово «помнить». — Ты главное, под себя не ходи, — строго предупредил сосед, — помнишь, как правильно? Или напомнить? На себе показывать не буду — примета плохая. Короче, сверху вниз надо… Неугомонная усатая врачиха в белом халате вернулась и притащила за собой мужчину. Солидного, в халате. В роговых очках. Он нагнулся над постелью Плетнева, внимательно посмотрел в глаза, пальцем оттянул Плетневу веко. — Я доктор, — по слогам разъяснил он, как маленькому, — а как вас звать? — А это кто? — Плетнев глазами показал на тетку. — Тоже доктор. — Ваш лечащий врач. Мы с вами только что беседовали, — с едва скрываемым раздражением напомнила женщина в халате. — Вы хоть что-то помните? Мужчина был напорист и строг. Плетнев испуганно кивнул, напряг неушибленную часть мозга и выдал на всю палату: — В лесу родилась елочка, в лесу она росла… Больше ничем порадовать не смог, как ни старался. Пожилой доктор посмотрел на него с явным разочарованием, словно работяга в зарплатную ведомость. — Вас нашли возле кафе «Алмаз». Может, вы живете рядом? — подсказала лечащий врач. Плетнев ответил не сразу. Осмысленно заглянул доктору за роговые очки и с надеждой спросил: — А может, я живу рядом? — Отдыхайте, — мягко предложил доктор и бросил коллеге: — Выйдем. В коридоре он снял очки, задумчиво поделился впечатлением: — Генезис неясный… При такой травме — и анатобулический синдром. Словно при лобном поражении. Я понимаю, если б он месяц в коме лежал… — Ну, всю речь он не забыл, — возразила женщина, — про елочку пел. А когда очнулся, про одежду спрашивал. Ест самостоятельно, в пространстве ориентируется. Ретроградная амнезия. Согласна, при такой травме это не типично. Доктор водрузил очки на место, предположил: — Если только память не пропала до травмы. Были случаи, когда у человека наступала амнезия после обычного стресса. Алкоголизм вряд ли — не похож. Сделайте МРТ. И сфотографируй его, может, узнает кто. Разместим фото на сайте. А его будем наблюдать. По перрону великозельского вокзала в ожидании поезда прогуливался заместитель мэра Ланцов. Под мышкой у купидона Ланцова вместо лука со стрелами была зажата картонная табличка с надписью: «Плетнев Антон Романович». Для пущей красоты секретарша старательно нарисовала фломастерами под фамилией гостя игривые цветочки. За спиной у Ивана Михайловича топтались его личный водитель, длинный хлопец по прозвищу Кишка, с корзиной цветов и персональный охранник по кличке Леший. Почему его так прозвали, не помнил он и сам. Возможно, просто из-за антигламурной внешности. Тому, кто встретил бы упомянутых господ в темном переулке, самым последним делом пришло бы в голову, что перед ним сотрудники мэрии. И скорей всего встретивший отдал бы деньги и ценности даже не дожидаясь, когда попросят закурить. Тем не менее в штате мэрии эти два красавца числились в отделе социального обеспечения. Сегодня они были не в привычных спортивных костюмах или ветровках, а в строгих костюмах. |