Онлайн книга «Дозоры не работают вместе»
|
– Конечно, входите, пожалуйста. Извините, я сейчас оденусь… – Муж так и не объявился? – Нет… Милиционеры, не разуваясь, прошли в гостиную и расположились за столом. Старший (Тамара не разбиралась в званиях, но звездочек на погонах у него было больше), светлоусый блондин, неодобрительно разглядывал небедную обстановку квартиры; его товарищ, плотненький коротыш, достал из портфеля тетрадь в черной коже, чернила, перья – и приготовился писать. – Оперуполномоченный Колесниченко, – представился блондин, – вдвоем с супругом на данной жилплощади проживаете? Детей нет? – Вдвоем, – кивнула Тамара. – Приятели какие-нибудь к нему заходили? Друзья? – Никто к нам не ходит. – Родня? – Я сирота. А Миша… Тамара попыталась вспомнить хоть что-нибудь о родственниках мужа, но вдруг поняла, что ни с кем из них ни разу не виделась. – Место службы супруга? – Он научный работник. Минутку… Женщина подошла к секретеру, достала удостоверение из Мишиного института, положила на стол перед следователями. – Институт морфологии животных, – с некоторым разочарованием прочел опер. – Куда же он мог исчезнуть, ваш специалист по морфологии? Тамара вздохнула, молча глядя на цветные узоры ковра. От усталости она едва держалась на ногах. – Так, ну а привычки какие-нибудь вредные у вашего мужа были? Тамара покачала головой и вдруг расплакалась. От изнеможения, от обиды на этого бесцеремонного человека, от этого жестокого слова «были», словно подводящего черту под всей ее жизнью. Опер стал кумачовым, как первомайский стяг; он сбегал на кухню за водой и помог Тамаре успокоиться. Тон его смягчился. Следователи провели в комнате еще с полчаса, задавая вопросы о том, как Михаил был одет и не собирался ли куда-нибудь съездить, а затем попросили разрешения осмотреть квартиру. – Здесь кухня, спальня… вот комната для гостей… уборная. – А там что? – Колесниченко указал на закрытую дверь в углу. – Там рабочий кабинет Михаила Капитоновича. Следователь, не дожидаясь разрешения, толкнул дверь и вошел в кабинет. Нашарил выключатель… и, едва вспыхнул свет – выскочил обратно в гостиную. – Етить-колотить. Ваня, – выдохнул он, – ты глянь только. Из-за открытой двери по квартире густой волной покатился аромат сухих трав, смешанный с тяжелым запахом гари, прелого дерева, гнилой воды. Младший следователь и Тамара осторожно приблизились к двери в кабинет. – Что же это такое, Тамара Андреевна? – растерянно спросил старший. Она невозмутимо пожала плечами: – Я сюда никогда не вхожу. Мне нельзя. – Дверь ведь не заперта. Не любопытствовали? – Зачем? Тамара действительно никогда не заходила туда. Достаточно было Мише один раз запретить – и она словно забыла о дальней комнате, где муж мог иногда засиживаться часами. Оперуполномоченный опасливо, бочком, вдвинулся в кабинет. Рука его лежала на кобуре. Всю дальнюю стену комнаты занимали связки сушеных трав. На многоэтажном стеллаже у входа стояли аккуратные ряды прозрачных террариумов, где лежали, свернувшись кольцами, или медленно шевелились серебристые, бурые, желто-черные клубки змей. В нескольких сантиметрах от лица опера тонкая змейка ткнулась головой в стекло, словно пробуя его на прочность. На мгновение показался раздвоенный язычок. В массивном стеклянном коробе у самого пола поднялись, раздувая украшенные «очками» капюшоны, две песчаные кобры – затанцевали на камнях, глядя на пришельцев масляно-черными бусинками глаз. – Осторожнее, товарищ капитан, – просипел толстенький следователь, – может, ну его к шутам. Колесниченко, словно не желая показаться трусом, сделал еще два шага вперед. В дальнем углу комнаты на металлическом листе лежали холодные угли, измазанная пеплом кочерга, покачивался на распорках закопченный котел. На дне его желтели какие-то кости, опаленные змеиные шкурки, скорлупки маленьких яиц. По левую руку от котла обнаружилась трехлитровая банка с густым зеленым раствором, в нем плавали отрубленные свиные копыта. – Он что, здесь холодец варит у вас? – с ужасом спросил толстенький милиционер у Тамары. – Я не лезу в дела мужа, – с достоинством ответила женщина, – у меня есть своя работа. Наконец пораженные следователи ушли, пообещав назавтра прислать специалистов из зоопарка. Тамара закрыла дверь в кабинет и сразу же забыла об увиденном за нею. То, что происходило в кабинете мужа, отчего-то всегда казалось ей незначительным и малоинтересным. Женщина без сил опустилась в кресло в гостиной – «Буду ждать Мишу здесь…» – и сразу же провалилась в черный сон без сновидений. Тамара очнулась от сверлящего мозг телефонного звонка. Пошарила в темноте в поисках выключателя, не нашла; встала, больно ударившись обо что-то коленом. Как же хочется спать… Что за надоедливый звук! Кто может звонить среди ночи? Его нашли, прошелестело в мозгу. Нашли и звонят, чтобы сообщить. Эта мысль привела Тамару в чувство. В лунном свете она босиком пробежала в коридор, нашарила на тумбочке тяжелую эбонитовую трубку. – Да? Тамара запомнит этот миг на всю жизнь. Она переминалась с ноги на ногу на холодном паркете, серебряный свет луны лился в окно – и все в примыкающей к коридору комнате казалось ненастоящим, призрачным, контрастной смесью черных теней и белого фосфорного свечения: сервант, наполненный льдисто сверкающим хрусталем, и новенький телевизор «Темп-22», и мерно тикающие антикварные ходики. Стрелки на циферблате показывали 02:38. Из эбонитовой чашки телефона доносилось шуршание, похожее на помехи в радиоэфире. – Говорите? Алло? Сквозь помехи в трубке прорвался какой-то странный звук, похожий на всхлипывание. После паузы звук повторился. На заднем плане доносился отчетливый плеск капающей воды. – Я вас слушаю! Кто это? Жуткое сдавленное мычание было ей ответом – Тамара в страхе отняла трубку от уха. Невыразимая боль и отчаяние смешались в этом всхлипе. И в то же время что-то в нем показалось Тамаре до ужаса знакомым. Она почувствовала, как крошечные волоски по всему ее телу встают дыбом. – Миша? Это ты? Где ты? Мишенька?! Мычание превратилось в нечленораздельное бормотание, как будто существо (Миша?) на том конце провода пыталось заговорить на каком-то грубом иностранном наречии, но вдруг откуда-то долетел злой гортанный окрик – и связь оборвалась. Не было ни коротких гудков, ни клацанья трубки о рычаг – просто наступила тишина. Тамара еще долго кричала в трубку, надеясь уловить хоть что-нибудь. Затем она включила свет и долго стояла перед зеркалом, зажав рот обеими ладонями, чтобы не закричать от ужаса на весь дом. |