Онлайн книга «Вторая путеводная звезда»
|
Юля вышла из кабинета: «Бабушку проведаю». – «Покемон»! – Сергей, – произнесла Юля, вернувшись, – нам бы домой… Бабушка едва держится после всех потрясений… Что правда, то правда: Любовь Михайловна уже давно клевала носом над свободным столом одного из оперов, в данный момент отсутствующего, а под ее рукой клевала розовым носом рыжая кошка. – Да и я тоже едва держусь, если честно… – добавила Юля. Серега посмотрел на ее избитое лицо. К синякам на скулах прибавились синие круги под глазами. Конечно. Понятно. После всех потрясений хочется домой. Это естественно. Да только малюсенькое такое тело угнездилось у него на коленях, теплое, душистое… Серега вдруг расстроился, что придется снять его с колен. – Юль, если ты еще немного подождешь, то я отвезу вас домой. В данный момент допрашивают Тароватого и Голявкина, я должен быть на рабочем месте. Но если не можешь, то я распоряжусь, чтобы вас доставили. Юля посмотрела на сына, который увлеченно орудовал мышкой: Серега успел ему открыть «Покемон», и теперь прожорливый колобок хавал, под руководством пацаненка, одного чудища за другим. Серега иногда ему подсказывал, куда повернуть «колобок». – «Немного» – это сколько? – Трудно точно сказать, – честно ответил Громов. – Смотря как дело пойдет. Может, полчаса, может, час… Или больше. – Михаська-то может до вечера играть и про сон не вспомнит, – улыбнулась она. – Но бабушка моя… Ей нужно отдохнуть. Она слишком много пережила за эту ночь. Юля не добавила «да и я тоже». Серега кивнул и распорядился, чтобы их отправили домой. * * * Остаток дня Серега мучился. Не так уж много времени провели они с Юлей в темнице, но провели бок о бок, в экстремальной близости, физической и… душевной, что ли… И теперь что-то саднило в душе у Громова, словно у него что-то отняли. Ампутировали. То ли часть тела, то ли часть души… Тот бок, который «о бок». В то же время подслушанный им разговор Гарика с Юлей не давал покоя. Прав ли Балатаров и Юля действительно нашла эти камешки, перепрятала их? На допросе Гарри сделал неожиданное признание: оказывается, он никогда не сомневался, что Михаська его сын! Но нарочно отрекся от него: учитывая, что добычу из ювелирного магазина Гарик поделить с корешами не успел (просто не успел, а то бы непременно поделился, – заверял Балатаров), – он боялся, как бы его и в тюрьме не достали, шантажируя ребенком. Платочки вынимайте, пожалуйста. Какой честный грабитель, какой заботливый папаша! …И Юлю он по той же причине от себя отлучил как неверную жену: чтобы кореша ей вреда не причинили и Гарика не смогли шантажировать любимой супругой. Пожалуй, тут новая порция платков понадобится. Какой прекрасный муж! Однако на вопрос, где теперь «брюлики», он плечами пожимал и твердил, что рад бы государству вернуть, да пропали они… Своими подозрениями, что нашла их его бывшая жена, он с ментами не поделился. Но Серега помнил их разговор у дома Колдуньи. Если Юля нашла драгоценности и припрятала их… Что, «грабь награбленное»? Серега ненавидел эту фразу, нечистоплотный лозунг нечистоплотных душ. Если Юля… Нет, не надо строить домыслы. Надо все точно узнать! Он с трудом дотянул до вечера, подавляя желание ее навестить. Ночь проворочался без сна. С утра поехал к Юле. Дверь ему открыл Михаська и сразу же, с разбегу, оседлал Серегу, обхватив ручками за шею. – Пойдем играть? Юля вышла в прихожую. Свежая и невероятно красивая, несмотря на синяки на лице. Любовь Михайловна выкатилась в прихожую, зыркнула на него – поскольку Серега вчера самолично снял с нее показания, они успели познакомиться, – и проговорила: – А, как раз к завтраку. «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!» – съехидничала она. – «Тарам-парам-тарам-папам, на то оно и утро»! – весело закричал сияющий Михаська. – Ну, пойдем играть? – Человека с утра кормить нужно, – категорически заявила бабушка, – а игры потом, если у товарища полковника время будет! Давайте на кухню, – кивнула она всей троице, – сырники стынут! – Ты половник? – поднял Михаська удивленную мордочку к Сереге. – Полковник, – поправила Юля с усмешкой. Серега, на самом деле, собирался только поговорить с Юлей, выяснить тревожащий вопрос, ему это было необходимо! Ему нужно знать, что делать с этим «бок о бок», как лечить ноющую пустоту, образовавшуюся от разделения их тел и душ. Но мальчуган смотрел на него с такой надеждой… Понятно: в доме мужчины нет, Михаська вырос с двумя женщинами, а он, как любой в мире мальчик, нуждался в мужском присутствии… – Добро, поиграем, – произнес он. – Сначала за стол! – распорядилась бабушка и попилила на кухню впереди них. Сергей поймал взгляд Юли: он был полон странной нежности. Хотя ничего странного: эта нежность относилась наверняка к сыну… Громов отработал программу до конца: и сырников отведал, и чаю выпил, и с Михаськой полчаса посидел у компьютера, помогая ему расставить корабли в «Морском бое». Юля устроилась позади них и смотрела, как увлеченно топят вражеские судна двое мужчин, маленький и большой. На лице ее сияла все та же нежность, и Громову казалось, что она согревает его затылок. Наконец, посмотрев на часы, – на работу пора! – он аккуратно ссадил невесомое детское тельце с колен, поднялся, обернулся к Юле. – У меня к тебе пара вопросов есть. Где можно поговорить? Выражение нежности медленно угасло на ее лице. – Пошли в другую комнату, – произнесла она деловито. Серега плотно закрыл за ними дверь, хотя подслушивать их было решительно некому: бабушка глуховата, а Михаська все равно не поймет. – Я слышал твой разговор с Гариком. Юля не выказала ни удивления, ни смущения. Она спокойно ждала продолжения. – Что за знак такой Гарик оставил на даче? – Я не знаю, о чем он говорил. Я там не была много лет. – Я хотел сказать… Я имею в виду, если бы он оставил там знак, то какой? – Наверное, елку. – ? – У него есть родимое пятно на бедре в виде елки. Верхушка и по две треугольной лапы с каждой стороны. Пятиугольник такой своеобразный… Гарри иногда рисовал его вместо подписи под записками ко мне. – И Гарик оставил такой знак на даче? |