Онлайн книга «Музыка джунглей»
|
– Нет, то есть да… – Голос Чырвена снова сломался, скатившись к старушечьему скрипу. – От нас просто так не уходят, ты это имеешь в виду? – Э-э… Да. – Она одумается. Обязательно одумается, Чырвен. Это просто усталость. Мы все прошли через это, и я тоже. – Адирроза упряма… – Знаю. И тем не менее всегда надо надеяться на лучшее, верно? Я очень не люблю увольнять своих людей. Очень, Чырвен. * * * Над плантациями царила жаркая влажная тьма. Где-то вдалеке лаяли собаки, за тонкой дощатой стеной надрывались цикады. Пахло сырой землёй: днём прошел ливень, а вечернее солнце успело нагреть свежевспаханное поле и насытить воздух его испарениями. Пыха сунул руку за пазуху и осторожно погладил кожаный переплёт Книги. Теперь они все называли её именно так, с большой буквы: Книга. Эта ночь должна была стать особенной… Что-то шевельнулось совсем рядом. – Ну как, товарищ, готов? – обдало его горячим шепотом. – Давай следом за мной! – Чобы где? – так же шепотом спросил смоукер. – Он первым пошёл… Подкоп сделали быстро: оторвали от нар плохо прибитую доску и, действуя ею, как лопатой, за пару часов вырыли ход наружу. Почва поддавалась легко; бараки не имели фундаментов, угловые столбы просто вкапывались в землю. Пыха протискивался сквозь узкий лаз. Комочки земли сыпались на шевелюру, какие-то корешки щекотали лицо. Внезапно на смоукера накатил острый приступ паники: ему показалось, что он застрял. Пыха рванулся изо всех сил, обдирая локти, жадно хватая ртом воздух… И очутился снаружи. – Тихо, ты! – сердито шикнули рядом. Кожаный, похожий на сильно исхудавшего бегемота, протянул ему руку и помог выбраться из ямы. – У кого перец? – спросил Пыха, переведя дыхание. – У меня, – вполголоса отозвался Чобы. – Типа, всё под контролем, куки! На, держи подляну. Сейчас мы им устроим… Он осторожно вынул из-за пазухи толстый цилиндр, сделанный из полого стебля какого-то местного растения. Оба конца этой «сигары» были заткнуты скатанными в шарик листьями, а внутри находился стёртый в пыль жгучий красный перец. Каторжане один за другим вылезали из подкопа. Когда все очутились снаружи, Чобы кивнул в сторону ворот: – Ну, кто первый? – Я пойду, – вызвался альбинос. Пыха наконец-то сумел запомнить, как зовут красноглазого: имя его было Твадло, и, по мнению смоукера, оно как нельзя лучше ему подходило. – У тебя бестолковка даже ночью видна! – возразил кто-то. – Слишком ты светлый! – Это аристократическая бледность, во! – хихикнул альбинос. – Да-а? Так ты из этих, что ли… аристократов? Эксплуататоров?! – Э! Э! Шуток, что ли, не понимаете?! – Твадло попятился, опасливо поглядывая на товарищей, зачерпнул из лужи жидкой грязи и принялся натирать ею лицо и волосы. Пыха невольно сморщился: на каторге быстро перестаёшь быть брезгливым, однако манеры альбиноса подчас заставляли содрогаться всех. – Теперь порядок! Давай сюда подляну… – Смотри не просыпь, на! – Всё будет оки! – ухмыльнулся Твадло. Чобы раздал оставшийся перец. Каторжане вооружились кто чем: в ход пошли камни, глиняные черепки, выломанная доска… Кожаный набрал с дюжину пригоршней мелкого гравия и плотно увязал его в одеяло, сделав нечто вроде кистеня. – Ну, пошёл! Альбинос, пригнувшись, метнулся в сторону ворот. Собственно говоря, их никто не охранял: створки просто запирали на ночь снаружи массивной деревянной щеколдой. Тому, кто решится на побег, пришлось бы вскарабкаться наверх, слегка ободрать пузо о колючую проволоку и спрыгнуть – не такая уж сложная задача, если бы не псы. Здоровенных молоссов спускали на ночь с цепи, и они свободно бегали между бараками. Твадло преодолел почти весь путь; но у самых ворот кубарем полетел на землю, запнувшись о что-то тёплое и мягкое! Разбуженная собака с хриплым рычанием вскочила и оглушительно рявкнула. Маленький каторжанин с воистину кошачьим проворством взмыл по занозистым доскам ворот. Тут к месту действия подоспели и остальные… Оглушительные вопли укушенных, крики и ругательства слились в ужасающую какофонию. Кто-то (на эту роль впоследствии претендовали четверо) исхитрился швырнуть перцовую трубку прямо в разинутую собачью пасть. Слюнявые клыки жамкнули, с хрустом разгрызая полый стебель, а в следующее мгновение пёс бешено затряс головой, упал на спину и стал кататься по земле, исходя пеной. Со всех сторон доносился лай: услышавшие шум сторожа спешили на выручку. Спустя несколько мгновений ощеренные звери вылетели из мрака и обрушились на беглецов. И тогда в дело вступил Кожаный. Он вдруг шагнул вперёд, крутанул своим импровизированным оружием – и здоровенная тварь отлетела в сторону, как пушинка. Следующим ударом старик свалил ещё одного зверя, обрушив заполненный гравием мешок на его макушку. Тут наконец Твадло догадался открыть ворота. Беглецы не замедлили этим воспользоваться. – Убью гадов, на! – ревел Кожаный, крутя в воздухе свой кистень. Старик сделал шаг назад; тут один из псов присел, напружинился – и взвился в воздух, нацелившись ему в горло. Кожаный встретил его богатырским ударом; но ветхое одеяло не выдержало такого обращения и порвалось. Гравийная шрапнель окатила зверя, как из ведра. Прыжок не достиг цели, однако Кожаный на миг замер в ошеломлении – и этого хватило. Собаки набросились на него всей стаей, впились в складки кожи – и повалили на землю. В этот момент последний из беглецов выскользнул наружу. Ворота захлопнулись. – Нет! Мы не оставим его! – закричал Пыха, рванувшись назад. Сразу несколько рук вцепилось в него. – Мы ничего не можем сделать! – встряхнул приятеля Чобы. – Их там слишком много! – Пустите! – вырывался Пыха. Каторжане подняли тяжеленную, пропитанную креозотом балку и вставили её в скобы. Из-за досок неслось остервенелое рычание и крики. Потом голос Кожаного прохрипел: – Бегите, товарищи! Спасайте Книгу, на!!! А-а-а-а-а, твою мать… Альбинос приложил ухо к щели и замер, прислушиваясь. – Порвали, как кота! – объявил он, глуповато ухмыляясь. – Во прикол! И тогда Пыха набросился на него, изо всех сил молотя кулаками по грязной физиономии. Его снова схватили. – Чё это он? – удивился альбинос, нервно хихикая и размазывая кровавые сопли. – Чё я такого сказал-то? Пыха обмяк и без сил опустился на землю. – Вставай, товарищ! Надо бежать, – голос Чобы звучал словно издалека. Глотая слёзы, Пыха двинулся за ним. Следующие несколько часов запечатлелись в памяти юного смоукера отрывками: хриплое натужное дыхание, саднящая коленка, острая боль в боку и размеренный топот босых ног… К счастью, у беглецов сохранилась толика перца. Этого хватило, чтобы основательно запорошить истоптанную землю и сбить погоню со следа. |