Онлайн книга «Между нами горы»
|
У Эшли дрожали губы. Она взяла обеими руками мою руку. Ее слезы капали на мрамор, туда, куда уже упали десять тысяч моих слезинок. – Ты должен был мне сказать. Почему ты молчал? – Сколько раз мне хотелось бросить сани, обернуться и все выложить. Все тебе рассказать, но… У тебя столько всего впереди. Целая жизнь. – Ты должен был. Обязан был. – Вот я и сделал это. А тогда не мог. Она положила мне на грудь ладонь, потом обвила руками мою шею, прижалась лицом к моему лицу. Взяла мое лицо в ладони, покачала головой. – Бен? Я молчал. – Бен? Я открыл рот и, не сводя глаз с Рейчел, выдавил, прошептал: – Прости меня… Она улыбнулась. – Она тебя простила… Сразу, как только ты это произнес. Прощение – трудная штука. Трудно попросить прощения, и трудно его принять. Мы долго сидели там. Сквозь стекло над собой я видел стаю пеликанов. И одну скопу. За волнорезами скользили в воде стайками по шесть-восемь голов дельфины-афалины. Эшли попыталась заговорить. Попробовала снова, но не подобрала слов. Наконец она вытерла глаза, прижала ухо к моей груди и прошептала: – Мне нужны все кусочки головоломки. – Их слишком много, и я не уверен, что все они встанут на свои места. Она поцеловала меня. – Позволь мне попытаться. – Для тебя было бы лучше оставить меня и… Она попробовала улыбнуться. – Я тебя не оставлю. Не отпущу. Не хочу вспоминать о тебе всякий раз, когда закрою глаза. Я понял, как сильно я хотел услышать эти слова. Мне нужно было убедиться, что я чего-то стою. Что каким бы я ни был, любовь еще могла меня возродить. Спасти из огня. Мы просидели несколько часов, не сводя глаз с океана. Наконец я встал и поцеловал камень над лицом Рейчел. Поцеловал своих близнецов. В этот раз обошлось без слез. Это не походило на прощание. Я махнул рукой в рассеивающемся тумане. Мы вышли, заперли дверь и побрели по дюнам. Я сжимал ее неокольцованную руку. Она остановила меня и, хмурясь, вытерла рукавом нос. – Я отдала Винсу кольцо. Сказала, что он мне очень нравится, но… – Она покачала головой. – Думаю, для него лучше услышать правду. Мы остановились на крайней дюне, глядя на пляж. На юге, справа от нас, в одном из гнезд проклюнулись яйца, и к воде потянулись сотни полосок крохотных следов. Их на глазах поглощали волны и пена. Вдали, за волноломами, по поверхности воды скользили блестящие кружки черного оникса, сверкающие черные алмазы. Я положил ее ладонь поверх своей. – Ты не торопись сначала. Я давно не бегал… в компании. Не знаю, как на это отреагируют мои ноги. Она поцеловала меня – теплыми, влажными, дрожащими губами. – Куда бежим? – спросил я. Она задумалась, потом, прикрыв глаза от солнечного света, ответила: – Неважно. Это ты настоящий бегун, а не я. Я даже не знаю, смогу ли за тобой угнаться. Как быстро мы побежим? И как далеко? – LSD. – Что это такое? – Long Slow Distance. Это когда расстояние не имеет значения, только время. И наоборот. Чем медленнее, тем лучше. Она обняла меня, крепко прижалась и засмеялась. – Согласна. Только давай проложим наш маршрут через Атланту. – Почему Атланта? – Потому что тебе придется потолковать с моим отцом. – Придется? – Представь, да. – Разве ты недостаточно взрослая? – Не забывай, я девушка с Юга, да к тому же единственная дочь у отца. – Как он ладит с врачами? – С трудом! – ответила она со смехом. – Кто он по профессии? – Адвокат истца. – Ты шутишь? – Не бойся, он тебе симпатизирует. – Откуда ты знаешь? – Он читал про наши приключения. – Где он про них прочел? – В моем репортаже, который вышел на этой неделе. – А где его напечатали? Она пожала плечами. – Всюду. – Уточни, что значит «всюду». Она закатила глаза. – Просто всюду, и все. – О чем там говорится? – Об одном моем недавнем путешествии. – Там фигурирую я? – А как же! – Она бросилась бежать, громко хохоча. – Ты и я. Во время бега она болтала руками, совершая много лишних боковых движений. И шаг у нее был короче необходимого дюйма на три. Она слишком наваливалась на пальцы ног. Слишком сильно наклонялась вперед. Загребала левой ногой. А еще… Зато она быстро училась. Все это можно было исправить. Учеба не заняла бы много времени. Людям, разбившимся на куски, нужно просто снова собраться. Сам я никак не мог собраться, так и жил, нося себя разобранного. И время от времени ронял кусочек, как хлебную крошку, чтобы суметь найти дорогу домой. Потом появилась Эшли, она собрала кусочки пазла и меня, и где-то между высотой 11 тысяч футов и уровнем моря картина стала приобретать прежние очертания. Сначала смутно, потом все яснее. Полная ясность не наступила до сих пор, но такие вещи требуют терпения. Вероятно, каждый из нас в свое время представлял собой слитное целое. Четкую картину. Монолит. Потом под влиянием событий появляются трещины, происходит распад. Мы остаемся разъединенными, разорванными, расколотыми. Некоторые лежат, развалившись на сотню кусков, некоторые – на десять тысяч. Некоторые превращаются в сплошные режущие углы, некоторые издают только слабенькое серенькое свечение. Некоторые спохватываются, что утратили часть себя. Другие обнаруживают в себе что-то лишнее. Так или иначе, нам только и остается, что качать головами. Сделать-то ничего нельзя. А потом появляется кто-то, способный починить отколотый уголок, вернуть утраченную деталь. Это утомительный, болезненный процесс, ускорить который нет никакой возможности. Все обещания ускорения – иллюзия. Но по мере удаления от места катастрофы, от груды обломков, начинают восстанавливаться целые секции былого, мы начинаем видеть краем глаза что-то реальное и останавливаемся, недоверчиво вглядываясь в себя. Нам не верится – но вдруг? Вдруг? Оба мы рискуем. Ты должна надеяться, что создашь образ, которого пока еще не видишь, а я должен тебе довериться. Так латается душа. Эшли бежала по пляжу. Солнце било ей в спину. Свежие отпечатки ног на песке, сверкающий пот на бедрах, испарина на икрах. |