Онлайн книга «Старая Контра»
|
– Как бы можно, – пожал плечами Чобы. – А табачком-то поделишься? Классная штука, типа того… – Не вопрос! – солидно отозвался Пыха. Поиски решено было начать с того самого места, возле– А что, если там опять эти… – опасливо предположил Пыха. – А, брось! Нам ли бояться каких-то там горри, особенно после всего, что случилось! – Но, произнося эти слова, Чобы Стисм понизил голос и быстро оглянулся: преподанный некогда урок не прошёл даром. Однако в этот день найти своих соплеменников молодому смоукеру было не суждено. Когда они с Чобы отыскали наконец тот самый бар, из которого их вышвырнули рассвирепевшие обезьянцы, Пыху внезапно окликнули: – Хей, Смоки! – Кастрация! – радостно воскликнул Пыха, оборачиваясь. – В каком смысле? – осторожно поинтересовался Чобы. Пыха отмахнулся. – Это её так зовут – Кастрация Аппельфиги. – Ну и имечко! Мне моя аппельфига самому как бы пригодится, между прочим… – тихонько хмыкнул Чобы, но Пыха его не слушал. – Здравствуй! Слушай, я так рад тебя видеть… – Я тоже. – Девушка спрыгнула с передка здоровенного, ярко раскрашенного фургона и радостно обняла Пыху. Тот даже зажмурился от удовольствия. – Ты не поверишь, тут со мной такие приключения были! – Со мной тоже. – Кастрация, улыбаясь, отступила на шаг. – Как тебе май дресс? – Чего? – Ну, как его… Дресс… Платье! – Оу! – тут только Пыха обратил внимание на странный наряд стибовочки. Платье и в самом деле выглядело весьма импозантно – вернее, выглядело бы, если бы девушка была немножко менее угловатой. Впрочем, многочисленные кружева, фестончики и оборочки отвлекали взгляд от недостатков фигуры. – Ты что, на карнавал собралась? – Не-ет, какой карнавал… – несколько смущённо протянула Кастрация. – Я теперь артистка, во! Мадемуазель Аппельфиги, актриса уличного театра маргиналов! – А что это значит: «маргиналов»? – Я и сама толком не знаю, – шёпотом призналась Кастрация. – Но оно и неважно. Главное, у меня талант! К тому же ты не представляешь себе, как это весело – прикалываться над такой массой народу! Если бы меня видел дядя Джро, он бы деад… Помер бы на месте! В этот момент двери бара распахнулись и на улицу вывалились двое импозантнейших типов. Один был высок, усат, словно таракан, и вдобавок носил мягкую широкополую шляпу с бахромой, делавшую её обладателя похожим на гриб-поганку. Другой являл собой печальное зрелище человека, вступившего в неравный поединок с зелёным змием – и побеждённого по всем статьям. Стоило усачу отпустить его, как все члены пьянчуги моментально расслабились, и он с мягкостью тряпичной куклы повалился на асфальт. – Вот, полюбуйся на своего так называемого партнёра, Касси! – верзила раздражённым жестом сорвал с головы шляпу и стал ею обмахиваться, словно веером. – Ни на что не годен; просто ни на что! А у нас, между прочим, через два часа представление! – Может, он успеет прийти в себя… – предположила Кастрация. – А!.. – усач лишь отмахнулся. – А это кто, твои поклонники? Ты далеко пойдёшь, девочка, если только сей шалман не развалится окончательно… – И он внимательнейшим образом уставился на Пыху. – Ты не торопишься, Смоки? Пойдём с нами, посмотришь спектакль! Это мой хороший знакомый, – объяснила девушка долговязому. Пыха чувствовал себя несколько неуютно под его неподвижным взором. «И чего уставился? Может, он видел меня там… на площади?» – Рад знакомству. – Долговязый вдруг величаво поклонился, переломившись в пояснице. Пыха, засмущавшись, шаркнул ножкой. – Осмелюсь спросить: вы соплеменники? – Нет, то есть не совсем… – Впрочем, это неважно. Такой интересный оттенок кожи, хмм… Скажите, любезный, – тут усач приобнял Пыху за плечи, – как вы относитесь к возможности сделать театральную карьеру? Пыха недоумённо поднял глаза на Кастрацию. Та просияла, исподтишка показывая сжатые кулачки с оттопыренными большими пальцами. – Вы… Вы предлагаете мне работу? – наконец понял он. – Вместе… С Касси? – В точности так! Из вас выйдет замечательный артист, милейший, я это чувствую! Вы знаете, что такое театр маргиналов? – Н-нет… – О! Это истинно народное зрелище, представления для самой простой и невзыскательной публики! Да-с, похоже, мы утрём-таки кое-кому нос! Синяя кожа, и какой типаж! Типичный Лорд Небритый Морд! Духи предков, неужели мне наконец начинает везти в этой жизни! – Ты должен будешь изображать из себя другого человека, – доходчиво объяснила Кастрация. – Знатного, богатого, ну и всё такое… – Но я не знаю, каково это… – В этом-то и суть! – рассмеялся долговязый. – Играй так, как ты это себе представляешь; нам главное – развеселить народ. Это же буффонада! Фарс! Импровизация! А текст… Ну, текста у тебя не так уж много, успеешь выучить. Запомни: ты теперь не какой-то там лесной куки, ты актёр театра маргиналов маэстро Палисандро! – У лорда ещё должен быть слуга… – напомнила девушка. «Духи предков, откуда она всё это знает?» – удивился Пыха. – Ах да, Чмо Болотное… Ну что же… – Маэстро Палисандро перевёл свой рентгеновский взгляд на Чобы. – Зелёный парик, немного грима… – Это, типа, что же, мне – играть в театре? – Всё равно ты сейчас ничего не делаешь! – Разумный Пыха подтолкнул приятеля в бок. – Соглашайся! – У меня не получится! – вконец сконфузился Чобы; но противостоять напору маэстро не смог. Спустя несколько минут, укрывшись от жарких солнечных лучей под брезентом фургона, приятели под руководством Кастрации уже постигали основы уличного театра. – Значит, так, запомни своё амплуа: ты теперь – Лорд Небритый Морд, жуир и бонвиван. – Это как?.. – растерялся от обилия незнакомых слов Пыха. – Бабник, – внёс ясность Чобы Стисм. – Нейчурел; но ещё у тебя есть невеста, графиня Ляжють (это я), и постоянная любовница, мамзель Тужу р Кокоу. Понимаешь, ты всё время стараешься, чтобы мы с ней не встретились, а судьба, наоборот, нас постоянно сталкивает. Ну, твой слуга, Чмо Болотное, помогает тебе, но у него всё получается наоборот… – А! Так это типа комедия! – догадался Чобы. – Е, оф коз! Вот твой текст… – Я же не запомню всего этого! – Оу, это легче, чем ты думаешь! И потом, тебе всё время будут подсказывать: для этого есть суфлёр. Короче говоря, Смоки, времени у нас мало, так что начинаем учить акт первый… |