Онлайн книга «Разбой»
|
– Микры скибурятые, шмураки копшовые, а ну! Макиры на питруса! Скрыготню отгуряйте, и хляйте, а то саповок на кресо побасаем! Вновь крутанув колёсико, шкипер повторил, на этот раз ещё громче и с электрически-йотунским подвыванием: – Макиры на питруса! Одновременно, Арнгрим перевёл ствол пулемёта в направлении середины толпы, украшенной синим. «Береговые братья» один за другим принялись класть оружие на мостовую. – Схляем, схляем, только птичек пожалей! – взмолился пушкарь, располовинивая хомут и сбрасывая его с синепёрой шеи. Сигурвейг недоверчиво следила за освобождённой птицей, но та, вопреки своему виду не проявляя никаких признаков зложелательности, бросилась бежать за «братьями», странно вскидывая голенастые ноги. – Говырдал я, хусый кулпан! – донесло дуновение ветра жалобу одного из «хляющих». – Я член братства электротехников! – закричал Самбор вслед Йаино, уронившему лагунду в воду, сбросившему развалившийся надвое панцирь, и улепётывавшему вглубь гейтонии Экволи едва ли не быстрее бескрылых птиц. – Настоящего братства! А не берегового фуфла козлиного! Один за всех, а не все врассыпную! На пирсе перед опустевшей колесницей с шестистволкой осталась лежать куча оружия. Вокруг Сигурвейг, все заговорили почти одновременно. – Что ж такое, с хо́льмганга [64] сбежал, – с укором сказал соломенноволосый стражник, снимая с тетивы стрелу. Марела и Сно́рра бросились обниматься сперва друг с другом, потом с Фунсильдом и Скапи. Во взгляде Ирсы читалось раздумие – не примкнуть ли к ним? Сигурвейг покрепче взяла дочь за руку, всё ещё сомневаясь, что угроза миновала. – Арнгрим, паршивец, хорошо смекнул с пулемётом – а я-то думал, мы все ленты расстреляли, – Гостислав был порядком удивлён. – Так и расстреляли, – подтвердил Анси. По его лицу вновь скользнула тень улыбки. – Как насчёт того, чтоб сход созвать? – обратилась к шкиперу Дарвода. – Принять этих двух в ватагу? Я за них поручусь! Последнее относилось к Арнгриму и Отри, стоявшим у лестницы. – И я, – Скапи придирчиво оглядел бывших работорговцев. – Хоть они даже и с Гардарсхольма. – Дело, но сначала пусть Луцо и Киприно с беженцами разберутся, – Анси тяжело вздохнул. – Есть вам куда их пристроить? – На первое время, в рыбацкие семьи. Как тебя величать? – Луцо обратился к Сигурвейг. – Сигурвейг Тумасдоттир. – Тебя, Сигурвейг, с дочкой можем хоть мы с Пикралидой приютить. – Я не рыбачка, – печально сказала Сигурвейг, почему-то по-этлавагрски. – Я библиотекарь. – Так муж твой рыбак? – Муж мой был картографом. На Сигурвейг снова нахлынули слёзы. С ней принялась плакать и Ирса. – Будет, будет, дочка! Нешто картограф рыбаку не брат! Приютим, и работу найдём! Книжное дело знаешь, да два языка… – Три, – сказала вдова сквозь слёзы. – Ещё колоше́нский. – Диск теперь менять, – Самбор внимательно осматривал безмолвствовавшее оружие. – Адамантовый, почти новый, а на три четверти запорот. Неплохой был доспех у Йаино, даром что дурак. – Не в отца умом вышел, не в отца, – внезапно куда-то запропастившийся Киприно поднимался по ступеням, ведшим вверх от воды, на ходу поправляя подол туники, с выражением снизошедшей благости. – Сейчас поедем в Тигри. Герако, поднимай давление. Никтерефто, возьми второй эндоцикл, посадишь кентархию из тагмы [65] Пандоксо на три броневоза, остальных на эндоциклы. – Но тагма Пандоксо подчиняется только епарху [66] , – возразил Никтерефто. Лименарх отмахнулся рукой, блеснув печатным перстнем: – Доберёшься до телефона, позвони в епархию, испроси разрешения использовать войско, воеже [67] имелось задним числом. Всё равно Спи́ло наш опять неизвестно где. Стражники пошли к машинам с озадаченными выражениями. – Выручать Алепо, – объяснил, продолжая благостно улыбаться, лименарх. – Пока Йаино ещё глупостей не наделал. – Мои йомсы [68] тебе не пригодятся? – спросил светловолосый Пальнатоки. – Обойдёмся. Давай, у тебя тут своё дело. – Так Алепо – вождь Синих лезвий? – удивился Анси. – Старый, надёжный, предсказуемый, – Киприно кивнул, с подсадкой Пальнатоки взгромождаясь в седло. – И глаз хороший, в коттаб [69] выигрывает, сколько ни выпьет. Откуда ты знаешь язык Лезвий? – Учился в Лимен Мойридио, – коротко ответил шкипер и перевёл разговор на другое. – Сход, может, и впрямь надо сразу провести. Я думаю, гаванный сбор, раз братство за нас заплатило, будет по правде вдовам и сиротам раздать на обустройство. – Без схода раздавай, – предложил Гостислав. – И Тейтурову долю золота, у него живой родни нет. Остальные одобрительно зашумели. Внимание большинства ватажников и беженцев сосредоточилось на двух кожаных кошелях, побольше и поменьше, откуда Анси принялся извлекать и отсчитывать скиллинги, номисмы [70] , и разрубленные на дольки рабовладельческие золотые слитки. Сигурвейг, утёршись окончательно пришедшим в непотребство платком, успела бросить взгляд и на то, как Самбор снял шлем и тряхнул головой. К поморянину подошёл Пальнатоки и показал ему что-то на открытой ладони левой руки. Самбор выразительно поднял брови, вывернул пояс, в котором оказалось спрятано тайное отделение, что-то оттуда извлёк, и положил йомсу на ладонь. Йомс совместил предметы двумя пальцами правой, кивнул, и бросил загадочные штучки, блеснувшие белым, в воду. Гостислав, убедившись, что делёж идёт, как положено, отправился исследовать брошенную Синими Лезвиями многоствольную пушку. За ним увязался клеохронист с тетрадью, почему-то совершенно распираемый довольством. Луцо вытащил из трубки, прикреплённой к поясу, свиток и стилос с угольным остриём, и принялся обходить беженцев, справляясь с заметками в свитке. – Сигурвейг и дочь – на двор Луцо. Тебя как зовут-величают? – лысый старец обратился к Мареле. – Марела Рориковна, старшина. Самого тебя как по батюшке привечать? |