Онлайн книга «Разбой»
|
– Все по местам! Даю отсчёт! – по-прежнему в микрофон продолжал Рёгнвальд. – Пять! Четыре! Три! Два! Изобретатель поднял защитную крышку, под которой прятался большой красный рубильник, и на «Один!» перевёл его в верхнее положение. Раздалось гудение, слышимое скорее телом, чем ушами – на грани инфразвука, и наверняка с инфразвуковыми субгармониками, потому что Эрскину невольно стало не по себе. Что-то зашипело, раздался треск электрического разряда, газ в прозрачной части прямоугольного устройства по оси помещения засветился – ярче, ярче, ослепительно, ярче, чем ослепительно – треск стал оглушительным, потом стих, с ним пошёл на убыль и свет. Несколько отслоившихся от прозрачной части короба кусков упало на пол, разбившись с сухим треском. Гул магнитов смолк, завоняло горелым. Внизу, один из техников принялся бороться с кабелем, застрявшим в разъёме. Эрскин пару раз моргнул, пытаясь понять, видит ли он послесвечение или фантом остаточного изображения на собственной сетчатке. – Вот она, сила связи теории с действительностью! – епарх был впечатлён опытом. Дева выглянула из-за спины Спило. Каким-то образом, она потеряла нижний правый ряд накладных ресниц, что придало её лицу странное выражение. В казавшемся слабым и сдвинувшимся в красном направлении свете натриевых ламп, Рёгнвальд остановил самописцы и указал пальцем на следы стилосов на лентах: – Вот знак синтеза! Лучи высокой частоты! – Я электротехник, не энергетик, так что не в обиду, – Самбор поднял очки на лоб. – Но скажи мне, Рёгнвальд Правый, началось у тебя с пробоя и дугового разряда? – Верно, это необходимое условие. А дальше в дуговую плазму впрыскиваются литий и водород, и начинается синтез. – Узнал я эту дугу, как при сварке. Но у дуги термокра́сия [97] не то что в разы, на порядки ниже, чем та, что нужна для синтеза? – Тоже верно, но чтобы синтез цепью пошёл, достаточно одной пары атомов на девять дюжин, так что термокрасия может быть и меньше. – Погоди, а какое у них распределение? – Попробуй произведение двух – распределение по количеству движения и вероятность, что атом есть в объёме, – посоветовал Эрскин. – Малец, вали сюда! – Самбор поманил рукой чиновничьего прихвостня, отобрал у него свиток, перевернул чистой стороной, и разостлал по левой части приборной доски. – Ручка или стилос есть у кого? Спило протянул электротехнику золотую ручку. – А по количеству движения какое взять? – Возьми каноническое во внешнем поле, – предложил Эрскин. – Тогда термокрасия выйдет у нас в знаменателе со степенью три вторых, – Самбор застрочил по бумаге. – Теперь пусть условия для синтеза у нас будут только в хвосте, с девятью дюжинами в знаменателе же, получится… так, термокрасия может быть в три и три четверти раза ниже! Всё равно не дуговая! Дева с отклеившейся ресницей зевнула. – Но поле, – начал Рёгнвальд. – Какое давление внутри короба? – спросил его Эрскин. – Атмосферное. – Значит, за один цикл твоего твоего магнитного поля… Самбор, дай ручку! Рёгнвальд, какое у тебя было магнитное поле? – Эрскин потянулся к соответствовавшей ленте самописца. Самбор проводил взглядом его движение, и вдруг показал пальцем на соседнюю ленту: – Стой! У тебя что за датчики для излучения? – Сцинтилляторы, – недоумённо ответил Рёгнвальд. – Вон стоят! – А ну, включай самописцы! Самбор сделал несколько шагов к повешенным на стене коробам, на которые указал изобретатель, на ходу с жужжанием вытаскивая из ножен за спиной дисковый резак. Жужжание сменилось визгом заведшегося двигателя и шелестом диска. – Самописцы работают? – электротехник бросил взгляд в сторону доски с приборами. Эрскин кивнул, почему-то надеясь, что догадка его младшего товарища по мистериям всё-таки не подтвердится. Самбор провёл диском вдоль поручня площадки. Движение породило роскошный конус искр. Стилосы самописцев, отвечавших за излучение, дёрнулись. Заморский пришелец выключил резак и пошёл обратно к приборам. – Было что-нибудь? Вместо ответа, Эрскин выдрал из устройства ленту и поднял её в воздух, всем на обозрение. – Погляди, коза, на свои глаза! – непонятно воскликнул Самбор. – Ну, тут одно из двух: или у меня есть термоядерная лагунда, или твои сцинтилляторы к свету чувствительны, а не только к излучению высокой частоты! – Что всё это значит? – епарх, нахмурившись, забрал у Эрскина ручку. – Значит, что не видел ты никакого синтеза, а видел дуговой разряд и водородно-литиевый взрыв! – продолжил Самбор. – Причём это даже не энергетику понятно, а простому электротехнику! – Мистагог, он говорит правду? – спросил епарх. – Простому электротехнику это, может, понятно бы и не было, только очень подкованному, – Эрскин посмотрел на Самбора. – Но он говорит правду. Дотуда, где стоят сцинтилляторы, излучение от синтеза и не дошло бы с достаточной мощностью, его бы поглотила атмосфера. Мы не видели синтеза. – А то, что мы видели, как источник энергии использовать можно? Сильно ведь шарахнуло? – Нет, – одновременно сказали электротехник и энергетик. – А почему? – Дело в том… – Затрата… – начали сразу оба. Спило указал на более молодого служителя мистерий: – Говори! – Чтоб выдать на скиллинг энергии, Рёгнвальдова установка сначала должна на десять скиллингов энергии съесть! – Слёзы Дакриодо́ры Агро́теры! – выругался епарх. – На то золото, что я тебе, надувале, отвесил, можно было построить стратонаос-птерофор [98] ! Или плотину с турбинами! – Погоди, не всё потеряно, – предположил Самбор. С теми же магнитами, можно… – Нет уж, единожды солгавши, кто вам всем поверит? – епарх зыркнул на Самбора, собиравшегося возразить, но всё-таки сообразившего промолчать. – Мой выбор должен быть обусловлен всесторонним анализом… Замораживаю все работы по термоядерному синтезу на… Нахуахль, скажи число! – Двенадцать, – пискнула дева. – Двенадцать лет. Выражение на лице у заморского электротехника было примерно таким же, как у недавнего озёрного змея, когда тот вместо оленя хапнул полную пасть колючих веток. Взгляд Спило обратился к изобретателю: – Сутки на сборы, и проваливай, закон моей епархии Рёгнвальду Лживому больше не защита! И то только из жалости к твоим жене и дочке! – Как вы до этого допустили! – эта часть епархова монолога уже была обращена к Эрскину. – Немедленно выгнать его из братства! |