Книга Посредине ночи, страница 57 – Александр Машошин

– Подожди, там же осталось оружие! – сказал я.

– Быстро только, – Осока разблокировала дверь. Я кинулся в проход, к кладовке, Базили – за мной. Здесь гарью почти не пахло, видимо, основные повреждения пришлись на другой борт, где располагался салон. Быстро передав бреганцу ракетомёт и кобуры с пистолетами, я схватил в охапку наши комбинезоны, щегольские ботиночки подруги – не бросать же, жалко! Выдернул из захватов оба дыхательных аппарата и, гремя баллонами, помчался обратно.

– Кислород? Это ты молодец, – одобрила Осока, снова закрывая двери.

– НАЗ [15] у тебя где? – спросил я.

– Что?

– Аварийные комплекты, еда-питьё.

– А, всё тут, под лежанками. Это же по совместительству спасательная капсула.

Потянулись минуты мучительного ожидания. «Горгулью» трясло, словно она катилась по ухабистой дороге с длинной пологой горы. Временами вибрация становилась едва переносимой, и казалось, сейчас кораблик рассыплется на части. Я всё отчётливее понимал, что это последний гиперпереход нашего многострадального пепелаца. Едва из пелены гиперпространства соткались сотни светлых штрихов и начали укорачиваться, превращаясь в привычные звёзды, Осока хлопнула по грибовидной тёмно-бордовой кнопке, расположенной на стене сразу за узкой боковой секцией пульта. Удар! И рубка отправилась в самостоятельное звездоплавание. Незнакомые созвездия медленно поворачивались вокруг нас. Внезапно в поле зрения вплыл тёмный силуэт обезглавленной «Горгульи»: массивная центральная часть, выступ передней турели, прямоугольные очертания грузового отсека с четвёркой двигателей. Кожух одного из них был разворочен попаданием. Из корпуса пробивался слабый свет, и в голове ещё успела промелькнуть дурацкая мысль, что мы забыли выключить освещение. А затем корпус прямо на глазах начал разваливаться на части, облако газов расплывалось в пустоте.

– Конец, – вздохнула Осока. – Теперь остаётся одно: ждать, когда нас подберут. Где, интересно, шляется этот Килиан?? И Падме с ним. Они должны были ждать здесь!

– Ничего, сейчас явятся имперцы и пригласят на борт, – мрачно сказал тионец.

– Да типун тебе на язык! – возмутилась Осока. Включила комлинк: – «Борец», «Амидала», на связь!

– Летим на максимальном ускорении! – раздался в ответ голос Падме. – Вы все живы? Никто не ранен? Видела взрыв.

– Живы. Но от «Горгульи», увы, осталась одна рубка, она же капсула спасения.

– Сестрёнка Эрдени с вами?

– Да-да, сидит и слушает наш разговор.

– Прекрасно!

– Ребята, у вас там имперцы на хвосте? – прорезался голос Килиана.

– Надеюсь, нет, – ответила Осока.

– Всё равно, надо убираться поскорее. Сейчас примем вас в ангар «Борца», и дёру.

– Вы, вообще, где? Почему я вас не вижу?

– Да вот она я, – Падме засмеялась, и прямо по нашему курсу из пустоты материализовалась светлая точка. Состыкованные «Борец» и «Амидала» как раз разворачивались кормой в нашу сторону, чтобы погасить скорость. Дальномер показывал чуть меньше ста километров.

– Маскировочное устройство? – воскликнула Осока. – Ты не говорила, что у тебя оно есть. И что оно может скрывать такие крупные объекты, как «Борец».

– Последнее сама не знала, честно. Попробовали – получилось. А устройство мне досталось от «Ятагана».

– То есть, его тоже нет… – помрачнела моя подруга. – И во всей Галактике осталась одна «Рапира».

– Послушай, а зачем тебе обязательно этот класс? Чем я-то нехороша? Ты меня как подругу и как корабль обижаешь, честное слово.

– Так я не знаю ещё твоих характеристик, – развела руками Осока, словно мозг чёрного корабля мог её видеть. – Хотела уточнить, да с этой суматохой забыла.

– Не будем вещать о них на всю систему, будете на борту, расскажу.

Связка из двух кораблей приблизилась и лихо, с ходу накрыла нас разверстой пастью ангара. Едва сомкнулись створки, по корпусу передалась дрожь включённых на форсаже двигателей: кореллианец старался как можно быстрее покинуть место встречи. Пока примчавшаяся Маррен проводила нам экспресс-медосмотр, Падме назвала Осоке свои основные параметры. Не все из них я понимал, но одна цифра меня очень удивила.

– Разве класс гиперпривода может быть меньше единицы? – спросил я. – И вообще, быть дробным?

– Мы сейчас несколько не о том, Алекс, – сказала Осока. – Класс – это округлённая, грубая оценка. А Падме назвала нам точный гиперпространственный коэффициент. Правда, я никогда не слышала таких значений. У «Эспады» было ноль семь, у «Звёздного посланника» кореллианской серии «Иртрилль тысяча триста» – около ноль пяти…

– Ноль сорок девять, если совсем точно, – вставил Базили.

– Да, но его гиперпривод модернизировала легендарная Дова Бриггер!

– Не знаю, кто делал мой. И, всё же, у меня – ноль тридцать восемь, – гордо повторила голограмма. – И расход материи две на пуск и ноль шестьсот двадцать пять в гипере.

– Неплохо при этих размерах, но всё равно придётся городить дополнительные ёмкости для энергоносителя, – сказал Иан.

– Мальчики, я в полном вашем распоряжении, – заверила Падме. – Хоть колокольчиками обвешайте, если нужно. Да, и заодно, перекрасьте меня, пожалуйста, из этого жуткого чёрного цвета.

– Электрохромное покрытие хочешь? – предложил Иан. – Сама будешь менять цвет по желанию.

– Действительно, Падме, – поддержала Осока. – Нанесём такую окраску, как сама захочешь, а сверху электрохром, чтобы при необходимости ты могла стать дымчатой или полностью чёрной. Иногда может оказаться полезным. Не возражаешь?

– Пожалуй, это разумно, – кивнула голограмма. – Вдруг нам опять придётся изображать Инквизиторшу и её верную яхту.

По прибытии на бывшую пиратскую базу «Амидалу» ненадолго оставили среди астероидов, а ночью, когда на базе и фрегате почти все уснули, она тихо перелетела в самый дальний, семнадцатый ангар, расчищенный от всякого хлама, и на входе был выставлен пост – не живые часовые, а два «Стражника», руководить которыми поручили Альфе. Никто посторонний в ангар не допускался, только руководство и наиболее доверенные лица из технического персонала. А про личность лорда Вейдера и про «душу» корабля мы рассказали всего одному человеку… Разговаривая с Падме в первый раз, Рийо казалась совершенно спокойной, улыбалась. А потом долго рыдала в нашей каюте, выплёскивая эмоции.

– Теперь я понимаю, из-за чего она умерла, – жутковатым неживым голосом сказала панторанка, чуть успокоившись. – Не хотела жить после того, что сделал с собой её муж.

– Или с ним сделали, – поправил я.

– Нет, Алекс, – покачала головой Рийо. – Подобный выбор человек делает только сам. Из-за гордыни ли, тщеславия, зависти, или потому, что так легче и проще. Отговорки вроде «ошибся», «обманули», «заставили» не проходят. Все они, по сути, означают одно: не задумался, не нашёл достойного выхода, который бывает всегда. Даже если это смерть. Или струсил пойти по этому пути. Плохим быть легко, зло – самое низменное, что есть в нас, его и искать не надо, зачерпни, и увидишь. А вот хорошим, положительным…