Онлайн книга «Ушкуйник. Бить врага в его логове!»
|
Долго добирались до Нижнего. Когда, наконец, их взорам предстала гудящая нижегородская ярмарка, Мишане казалось, что он не был на торгу в Нижнем целую вечность, а ярмарка ничуть не изменилась. Глеб по приходу сразу ушел, клятвенно пообещав вернуться через три дня. Мишаня тем временем успел свой товар с выгодой продать да новый купить. И про оружие не забыл – не пожалел денег на несколько боевых топоров – хотел корабельщиков своих вооружить. У боевого топора, в отличие от широкого, плотницкого, лезвие узкое. Такое способно любую броню – хоть шлем, хоть кирасу – пробить. И топорище – рукоять – длинное, чтобы врага держать на расстоянии. Мишаня здраво рассудил, что команда к топорам привычна, а саблей или мечом владеть еще учить надо. Прикупил он немного и нового для себя товара – стекла плоского, оконного. Видел уже такое в богатых домах. И светло от них в избе, и зимой не холодно. Не то что скобленый бычий пузырь – мутноватый, ничего-то через него не разглядишь. Одно плохо – уж больно товар хрупкий. Однако уложили листы в трюм вертикально на доски, со всех сторон обложили мешками с крупой гречневой. В нонешнем году неурожай на гречку случился, потому спрос есть, вот и прикупил восемь мешков. День простояли у причала впустую. Товар куплен и уложен, а Глеба все нет. И лишь когда причал стал пустеть, бывший невольник появился. Мишаня только по фигуре его и признал. Кафтан на нем новый, рубаха шелковая, штаны новые, суконные, в короткие сапожки заправлены, на поясе – сабля. Воин – любо-дорого посмотреть. – Заждался, Михаил? Прости, дела утрясал. Давай отойдем в сторону. Глеб вытащил из-за пазухи кафтана свернутый в рулон пергамент. – Передай лично Косте в руки, там все написано. Смотри, головой отвечаешь за свиток. Ежели что – сожги сразу! Подивился Мишаня тому, что секретная информация писана оказалась, а не на словах, как говорил Костя, но смолчал. – Понял. – Тогда удачи! Глеб повернулся и, не прощаясь, ушел. На судне Мишаню уже ждали. Только на палубу ступил с причала, как швартов сбросили, и ушкуй отчалил. В Хлынове Мишаня первым делом телегу нанял. Корабельщики мешки с гречкой погрузили, а потом сверху стекло бережно уложили. Другим рейсом уже остальные товары перевезли. Не задерживаясь дома, Михаил отправился к Косте. Обрадовался сотник и, едва поздоровавшись, спросил: – Ну, что Глеб? Мишаня полез за пазуху кафтана за свитком. – Вот, пергамент передал. Костя пробежал глазами текст и удовлетворенно кивнул. – А на словах передал чего? – Да больше ничего. Он по делам спешил, сунул свиток и ушел. Костя кивнул. – Готовься, Михаил. Ищи еще судно и пару человек поопытней – кормчего, гребца на каждый ушкуй. Две седмицы у тебя времени. Остальные люди – мои будут. Только втихомолку все, помни об уговоре! – Можешь не напоминать – знаю. Мишаня позволил себе и команде день отдыха, а потом отправился к Павлу. – Есть посудина, недалеко – на реке Проснице, в Сунцово. Там купец в бане угорел, а супружнице его судно без надобности, вот и продает. – Едем смотреть. Отправились на ушкуе, всей командой. Судно оказалось лодьей торговой. Чуть длиннее ушкуя и значительно – на пару аршин – шире, пузатая. Осмотрел ее Павел и вынес вердикт. – Оно, конечно, руки еще приложить надобно, осмолить. Тихоходна будет – больно широка. Грузу много возьмет, спору нет. Только наш-то ушкуй вдвое быстроходнее будет. Поторговавшись с купчихой, вдвое сбили цену. – Вот что, Павел. Даю тебе три дня. Приводи судно в порядок и переправляй его на Молому, в затон – ну, где другой ушкуй стоит. И людей на лодью найди – кормчего и еще одного матроса, чтобы парус ставить. – Чего так торопимся? – сразу насторожился Павел. – Через две седмицы выходить надо будет. И заметь – всем трем судам. Покачал Павел неодобрительно головой, однако возражать не стал. Видно – что-то знает Михаил такое, что другим знать заказано, потому и не все сказывает. «Ладно, лишь бы за работу платил сполна», – успокаивал себя Павел. А с оплатой Мишаня не скупился. Пока лодью в порядок приводили, Мишаня стеклом занялся. Нашел людей знающих, которые стекло порезали да в окна вставили. Сам доволен остался, а домочадцы – так те просто от окон не отходили. После подслеповатого оконца в старой избе, затянутого бычьим пузырем, прозрачное стекло воспринималось дивом заморским. – Лепота! Видно все и не дует. – Только осторожнее с ним, не стучите, а то расколется, – предупредил Мишаня. Оставшееся стекло на продажу выставил. Собственно, и стекла-то оставалось всего несколько листов, размером локоть на локоть, немного мутноватого, с вкраплениями. А разобрали сразу, несмотря на немалую цену. И кто? Купцы! То неудивительно: ларчик просто открывался – лучшей рекламы, чем вставленные в своем доме стеклянные окна, и не придумаешь! И следующим днем уже два купеческих дома красовались со стеклом в окнах. Народ глядел, дивился. А к Мишане люди подошли – из тех, что побогаче. – И мы такого же хотим! Пообещал Михаил по осени еще подвезти. Была у купечества такая черта – если у соседа что-нибудь новое появилось, то и я куплю, и не такое же, а непременно лучше, выше, больше. Запряг сосед в повозку пару гнедых лошадей, так я – тройку белых. Знай наших! Прошло несколько дней, и вернулся Павел. Доложил, что лодья – в затоне. – Ищи людей на суда, Павел. Срочно – времени в обрез. – Где же я сразу столько нужных-то людей сыщу? Только ведь приплыл! Судно же ремонтировали! – Знаю, Павел, знаю, и ценю твое усердие! Но как друга прошу – поспешай. – Мы и так как черти в преисподней работали. Одной смолы две бочки на днище извели, едва сами от копоти отмылись. Махнул рукой Павел, да и пошел выполнять очередное задание Мишани. А вернулся неожиданно быстро – за полдень солнце едва перевалило. – Нашел, как есть нашел! – с порога сообщил радостный кормчий. – Почти целую команду! Вот повезло-то! – Ну-ка, ну-ка, расскажи. – Купца Замойникова знаешь? Лавка у него недалеко от Никольского храма. – Как не знать! – Ушкуй у него сегодня утоп. Рядом с пристанью, при всем честном народе. Как есть ко дну пошел. Мужики едва спастись успели. Хорошо еще, что без товаров ушкуй был, порожний. – А сам Замойников как? – Чего ему сделается? Он же сам на судне не – ходит. |