Онлайн книга «Хюррем, наложница из Московии»
|
– Почему ты думаешь, что совершаешь грех? – Я боюсь, что я совершаю великий грех, потому что мне очень нравятся и азан, и Коран. Но, наверное, думать об этом тоже грех. Лицо пожилого человека осветилось улыбкой. На какое-то время он задумался, а затем сказал: «Ни то ни другое не может считаться грехом, дочка». Он поднял голову, словно бы указывая на небо: «Большое счастье, что Аллах показал тебе свое расположение. Ты должна радоваться, а не бояться. Всевышнему было угодно привести тебя на перепутье. А сейчас он тебе говорит, что перед тобой два пути. Если хочешь, продолжай идти тем путем, которым ты шла до сегодняшнего дня. Но если твой внутренний голос говорит тебе о том, что второй путь, который я показал, дарует тебе покой и счастье, смело вступай на него. Ты должна выбрать свой путь, доченька. Но, прежде чем ты сделаешь этот выбор, тебе необходимо хорошо подумать…» Хюррем пыталась разглядеть из-за ширмы глаза пожилого ходжи, прикрытые поседевшими бровями и ресницами. – Я уже выбрала свой путь, ходжа-эфенди. И теперь передо мной новый путь, – сказала она. Из-за ширмы ей удалось разглядеть, как зашевелились губы Али Джемали-эфенди. Кажется, он молился. – Однако, – продолжала Хюррем, – я не знаю, что требуется, чтобы идти по этому пути. Ведь я не знаю даже языка. – Знаешь ли, доченька, ты сама уже ответила на все свои сомнения. Ведь важно то, что происходит у тебя в сердце, а не то, что ты не можешь читать на чужом тебе языке. Вера важнее всего. Хюррем так волновалась, что крепко сжала руку Мерзуки, чтобы успокоиться. Помолчав немного, Али Джемали-эфенди подал голос: «Позволь, я задам тебе один вопрос». Голос ходжи-эфенди звучал мягко: – Ты уже сказала о своих пожеланиях, но я должен сам спросить тебя – ты в самом деле хочешь перейти в ислам? Хюррем, ничуть не колеблясь, ответила: «Да!» – Я спрашиваю еще раз, доченька, ты хочешь стать мусульманкой? – Да, господин. – Я все верно расслышал, ты сказала да? – Я хочу стать мусульманкой, ходжа. – Ты хочешь этого только потому, что тебя взволновали слова священного Корана? – Я чувствую, что на это есть воля Аллаха, ходжа-эфенди. По его милости я стала матерью четверых детей. При рождении каждому из них прочитали азан. Мои дети – мусульмане. Так как же может мать детей, которая подарила им жизнь, оставаться христианкой? Али Джемали-эфенди тихонько кашлянул и поправил ее: «Жизнь дарует один Аллах». – Я хотела сказать другое, – тихо произнесла Хюррем. – Я чувствую себя мусульманкой. Губы пожилого человека вновь беззвучно зашевелились. После этого он приблизился к ширме: – Скажи мне, доченька, а наш султан Сулейман Хан знает ли о твоих желаниях? Хюррем отрицательно покачала головой, но, поняв, что ходжа не видит ее, тихонько ответила: «Нет». – Тебе ведомы столпы ислама? – Я знаю, их пять, – ответила Хюррем и тут же перечислила все, чему научила ее Мерзука. – Ты говоришь, что ничего не знаешь, доченька, но сама уже сделала первый важный шаг. – Я никому не говорила, но на прошедший Рамадан я соблюдала пост. Я знаю несколько молитв. Я не понимаю их, но умею их читать. Я научилась совершать намаз. – Самое важное – основы веры. Насколько они крепки, настолько крепким будет и здание твоей веры, которое ты на них построишь. Вскоре ты научишься понимать эти слова. А сейчас скажи мне, раз уж ты выучила пять столпов ислама, что является главным условием для того, чтобы стать мусульманином? – Священная шахада [69] , свидетельство, которое необходимо произнести. – И ты готова его произнести, доченька? – Готова, но у меня есть последний вопрос. Хюррем подошла к самому сложному моменту разговора. С ответом на вопрос, который она собиралась задать, было связано все. Она ждала ответа, чтобы решиться окончательно. Мерзука, правда, уже дала ей ответ, но теперь Хюррем хотела услышать его и от духовного лица. Если все, что говорит шейх-уль-ислам, является законом, то, когда старика об этом спросит Сулейман, он ответит то же самое, и его ответ сослужит Хюррем хорошую службу. Хотя кто знает, может быть, все, о чем она мечтает, вознамерившись принять ислам, и погибнет из-за ответа ходжи-эфенди. К тому же только так можно проверить, любит ли ее Сулейман на самом деле или нет. Если его чувства всего лишь преходящая страсть, делать нечего. Хотя она и подарила ему четверых детей. – Я тебе слушаю, доченька. Хюррем запнулась, изо всех сил стиснув руку Мерзуки. Так крепко, что ее ногти ранили девушке ладонь. – Вопрос мой вот каков. Дозволено ли мусульманке сближаться с мужчиной, если у них не было никаха? Али Джемали-эфенди покраснел. Он все понял. Вот в чем была главная причина. Ведь Хюррем была простой наложницей. Падишах мог вступать в связь с немусульманкой, однако стоило той принять ислам, как все менялось. «Очень сложная ситуация», – сказал себе шейх-уль-ислам. Вскоре все узнают, что Хасеки стала мусульманкой, и среди подданных разнесется весть, что, несмотря на это, султан Сулейман живет с ней без никаха. Закрыть глаза на это никак не удастся. Султан не сможет забыть о предписаниях шариата, согласно которым не так давно в Касымпаша [70] осудили мужчину и женщину, живущих без никаха. И он не сможет сделать так, чтобы во дворце шариат стал другим. Он не сможет закрыть глаза на прелюбодеяние. «Как жаль, – подумал он, – сейчас Хасеки, которой Аллах указал путь, услышит его ответ и непременно раскается в принятом решении». И все же он должен был сказать правду. Он попытался сквозь отверстия ширмы рассмотреть лицо женщины. – Нет, доченька, – тихо произнес он. – Мусульманке запрещается жить с мужчиной без никаха. Это прелюбодеяние. Это большой грех. Воцарилось молчание, которое Али Джемали-эфенди связал с тем, что Хасеки страшно расстроена. Каково же было его изумление, когда по голосу он услышал, что Хюррем счастлива. – Так, значит, не дозволяется. Так, значит, прелюбодеяние – большой грех. – И ты по-прежнему хочешь стать мусульманкой, доченька? – Хочу. – Ты хорошо подумала о последствиях своего решения? – Аллах, который указал мне путь, поможет мне преодолеть все препятствия на нем. – Тогда мне остается лишь выполнить свою обязанность. Выполни первое условие ислама и произнеси имя Аллаха, дочка. |