Онлайн книга «Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров»
|
— Кто… кто вы? — Это не важно, — радостно отозвался Хохол и сделал жест в сторону Марины — мол, смотри, все нормально, клиент дышит и разговаривает. Она встала с дивана и подошла к Вове, постояла пару минут, разглядывая его: — Ну что, прыткий? Еще хочешь? Вова мотнул головой и снова застонал — видимо, резкое движение причинило боль и дискомфорт. Удар у Хохла был сильный, и в том, что у Вовы как минимум сильное сотрясение мозга, Марина не сомневалась. — Ну а раз не хочешь, давай говорить без эмоций. Кто дал тебе то, что ты насыпал в чашку? Вова долго молчал, закрыв глаза, и Марина хорошо понимала причину затянувшейся паузы. Любое слово сейчас могло повредить Вове — равно как и молчание. Тяжелый выбор… — Ты не тяни время, парень, так будет лучше, — посоветовала она, — все равно рано или поздно я из тебя вытяну все, что мне нужно, и даже, возможно, чуть больше, как ты понимаешь, — Марина кивнула в сторону Хохла, сидевшего на стуле, как на коне, и облокотившегося на спинку. — Так что давай не будем доводить вот этого человека до противоправных действий — поверь, он их совершает с удовольствием и легко. Хохол демонстративно сжал изуродованные кулаки, и Вова вздрогнул. — Я повторяю свой вопрос — кто дал тебе то, что ты насыпал в кофе? — Му… мужик один… здоровый такой, и лицо как у олигофрена… — пробормотал Вова и вдруг заплакал: — Что теперь со мной будет? — А выбирай, — невозмутимо разрешила Марина, — если хочешь, мы тебя ментам сдадим, пальчики-то твои на чашке имеются. Отсидишь за покушение на убийство. Или… — Она наклонилась к самому лицу Сурикова и прошептала: — Или я невзначай проговорюсь, откуда у меня информация, тому самому мужику с лицом олигофрена, потому что знаю, кто это, понял? Вова в ужасе задергался на полу, как червяк, и замотал головой: — Не надо… не надо, пожалуйста… он сказал… сказал, что маму… Коваль разогнулась и сказала: — Про маму вспомнил? Молодец какой. А когда отраву сыпал — не думал о маме, нет? Идиот. Много денег-то хоть заплатили? — Много… — облизывая губы, прошептал Вова. — Все не нажретесь никак, — брезгливо сказал Леон, — все вам мало. У тебя зарплата такая, как твои соседи всем этажом зарабатывают, а тебе еще и не хватало? Вова молча плакал, даже не стесняясь своих слез. Он действительно хорошо зарабатывал у Воронцова и до того самого дня, как в баре вечером к нему подсел этот злосчастный мужик, был всем доволен. Но незнакомец как-то очень быстро убедил его в том, что для специалиста уровня Вовы это не деньги, а слезы. И что его не ценят, не принимают во внимание заслуги, словом, он, Вова Суриков, всего лишь пешка — ничем не примечательная и не значимая. Вова к тому моменту был уже прилично пьян, и подогретый алкоголем разум его оставил. Наклонившись к незнакомцу, Вова выложил все, что знал о своем хозяине, много лишнего сказал, как понял утром, протрезвившись. Мужик же внимательно слушал, не перебивал, только кивал головой и подливал в Вовину рюмку водку из большой бутылки, заказанной как-то незаметно для Сурикова. Они обменялись телефонами, и через три дня новый знакомый по имени Саня позвонил и предложил деньги — большую сумму — за небольшое одолжение. «Твой патрон сделал много зла моему другу, — рассказал Саня, — и друг не выдержал, с собой покончил. Я не хочу ничьей смерти — мне надо просто напугать. Если вот это насыпать в кофе, он уснет и проспит больше суток, а потом не будет ничего помнить. А ты положишь ему вот этот конверт, — и Саня протянул небольшой пузырек с каким-то порошком и белый конверт без надписей, — чтобы, проснувшись, он прочитал и понял…» Вова согласился — очень уж значительной оказалась сумма вознаграждения… Все это он, захлебываясь слезами, рассказал сидящим в его кабинете людям. Марина выслушала молча, не перебивая. Она прекрасно поняла, о ком говорит Суриков, — не узнать по красочному описанию Сашку Бармалея было невозможно. — А где конверт? — вдруг спросил Леон, и Марина с уважением глянула на телохранителя — от нее этот момент ускользнул. — Я его сжег… — прошептал Вова, слизывая слезы с губ, — сжег сразу, как только… ну, когда Мария Андреевна чашку разбила… — Плохо, — процедила Марина, — но не смертельно. Вряд ли там было что-то очень уж важное. Ладно, юноша, с тобой все понятно. Сейчас Леон тебя развяжет и отпустит. Беги отсюда, у тебя выходной. Завтра, как штык, чтоб на работу явился, понял? — А… как же… как же… — бормотал Вова, пока Леон канцелярским ножом разрезал витки скотча, — Михаил Георгиевич… — Я ему не скажу, — улыбнулась Марина, — но ты теперь будешь дышать только так, как я тебе скажу, понял? И имей в виду — у меня шансов тебя достать сильно больше, чем у твоего приятеля Сани. Освобожденный от липких пут Вова согласно закивал. Леон помог ему подняться и подтолкнул в сторону двери: — Тебе, надеюсь, не нужно объяснять, что о нашем разговоре никто не должен знать? — Нет-нет, конечно, нет… — Все, пошел отсюда! — рявкнул Хохол, открывая дверь, и через секунду юриста и след простыл. Марина прошлась по кабинету от окна к двери и обратно, провела пальцем по столешнице и спросила, ни к кому не обращаясь: — Надеюсь, все узнали в незнакомце из бара знакомца из дома Беса? Гриня не мелочится — единственного «своего» человека подписал. А если бы этот Вова кинулся в милицию? — В полицию, — на автомате поправил Леон. — Какая разница? — отмахнулась Марина. — Как ни назови, суть не поменяется, Вова мог сдать Бармалея. — Да не мог он — ты ж его видела, — брезгливо сказал Женька, — на него из-за угла топни — он от паралича свалится. — Как знать… Бес рисковал, подсылая Бармалея, но ему очень важно было напугать Ворона. Предлагаю, кстати, Мишке обо всем этом пока не говорить — согласны? — Леон и Хохол кивнули. — Отлично. С этим разобрались. Когда приедет твой Влад? — обратилась она к Леону. Тот бросил взгляд на часы: — Должен уже подъехать, пойду гляну. Он вышел из кабинета, а Марина, закурив, посмотрела на Хохла: — Ну, чего скажешь? — Ты о чем? — О жизни. Еще будешь выступать, как вчера? — Ты нашла же время отношения выяснять… — начал было Женька, но осекся, наткнувшись на холодный взгляд жены. — Я ничего не выясняю, не имею такой привычки. Но мое терпение не безгранично. Не мотай мне нервы, сейчас вообще не тот момент, — жестко сказала она, выпустив струйку дыма. — Я понял, — опустил голову Хохол и шагнул к ней. — Ты знаешь, — обнимая жену и прижимая к себе, сказал он, — я ведь вчера Дашку нашу встретил. |