Онлайн книга «Сновидения»
|
– А вы не следите за судьбой своих воспитанников? Она подняла руки – короткие, аккуратные ногти без лака, никаких колец или браслетов. – Мы для них лишь временный дом, и часто это очень непродолжительный период. Подчас бывает, что и дети, и их опекуны предпочитают оставить эту страницу позади и начать новую. Мы не вмешиваемся. – То есть ушли дети – и ладно? С глаз долой – из сердца вон? По тому, как напряглись у Филадельфии плечи, было видно, что эта небольшая колкость попала в больной нерв. – Детям, которые находятся на нашем попечении, мы даем все, что можем, – в физическом, духовном, эмоциональном плане. Мы делаем все от нас зависящее, чтобы уходили они от нас в лучшем виде, чем пришли, чтобы были подготовлены к плодотворной, полноценной жизни. Мы за них очень переживаем, лейтенант, но, будучи профессионалами, мы отдаем себе отчет, что они у нас лишь на непродолжительное время и в конце концов с ними придется расставаться. Для их же блага. И для нашего тоже. – Но вы общаетесь с ними изо дня в день, практически живете с ними вместе. – Верно. – А кто у вас главный? – Не очень понимаю, что вы имеете в виду. Мы с братом делим между собой обязанности. Ответственность. Мы вместе основали Обитель и БВСМРЦ. – То есть в каком-то смысле вы партнеры. – Да. Во всех смыслах. – Но диплом по бизнес-администрированию есть только у вас. Вы ведь и стажировку такую проходили? – Да, верно. – Стало быть, финансами ведаете вы. – В БВСМРЦ – да, в основном я. – Как же получилось, что в старом здании у вас дела шли так плохо, что вы вынуждены были оставить его банку? Щеки Филадельфии залил едва заметный румянец. – Не понимаю, какое это имеет отношение… – Все имеет отношение. – Мы переоценили свои возможности, – лаконично ответила Филадельфия. – И эмоционально, и в финансовом плане. Мы просто верили в то, что мы делаем, и хотели сделать настолько много, что забывали о практической стороне дела. Вообще-то, я отучилась на менеджера только в последний год существования Обители, поскольку к тому моменту стало ясно, что дела наши плохи. – Значит, до этого вы действовали как бог на душу положит. Что, на чудо надеялись? И взгляд, и голос стали холодными, как лед. – Я понимаю, не все верят в силу молитвы. Мы верим, даже когда ответ на эту молитву не такой явный или кажется нам чересчур суровым. В конечном итоге чудо же свершилось! Мы сумели помочь куда большему количеству детей, подарить им больше внимания и заботы, но для этого сначала нам надо было потерпеть неудачу в практическом, деловом смысле. – Кто занимался финансами в Обители – до того, как вы получили диплом? Филадельфия нетерпеливо фыркнула. – Повторяю: я не понимаю, к чему эти вопросы. Ну, Нэш занимался. По большей части. Мы выросли в очень консервативной семье. Отсюда и наш первоначальный подход к Обители. Мы действовали в меру своих знаний и умений. Но потом нам обоим стало ясно, что у Нэша просто нет деловой жилки. А у меня есть. Наша вера, в частности, дает нам убежденность в том, что свои способности надо применять, вот почему я пошла учиться дальше. Спасать Обитель было уже поздно, но мы считаем, что замысел именно в этом и состоял. – Чей замысел? – Высшей силы. Божий промысел – знакомы с таким понятием? Мы учились на своих ошибках, мы потеряли одно здание, но получили новый шанс и на этот раз преуспели. – Удобно. Значит, теперь финансами заведуете вы. – В БВСМРЦ – да, вместе с нашим бухгалтером. – А личными финансами вы занимаетесь по отдельности? Каждый своими? – Разумеется. Лейтенант… – Я просто пытаюсь составить себе картину, – перебила Ева. – А ваш второй брат? – Монти? Монти умер. – В Африке. В прошлом месяце было пятнадцать лет, как это произошло. А в чем состояли его функции? Какие у него были обязанности? Какую часть работы он выполнял? – Он… помогал везде, где мог. Ему нравилось помогать на кухне, делать какой-то мелкий ремонт. Время от времени он помогал Броди. – То есть был подсобным рабочим. Брови у Филадельфии опять сошлись, образовав все ту же глубокую складку над переносицей. – Я не знаю, что это такое. – Ну как же? Ни тебе ответственности, ни реальной работы. Одни мелкие поручения. – Монти не имел образования, чтобы… – А почему, собственно говоря? Почему он не учился, чтобы сделаться вашим партнером? Вы же со старшим братом получили дипломы? – Не понимаю, почему вас это так волнует. Это наша частная жизнь… – Теперь ваша частная жизнь – предмет моего профессионального интереса, – выпалила Ева, так что Филадельфия дернулась. – Погибли двенадцать девочек. Неважно, понятен ли вам вопрос. Отвечайте! – Да будет тебе, Даллас, – умиротворяюще пропела Пибоди, вступив в свою роль доброго полицейского. – Нам нужно знать, – обратилась она к Филадельфии, – все, что только возможно, и тогда мы сможем попытаться сложить все факты в единую картину. Ради вот этих девочек, – добавила она и подвинула фотографии поближе к Филадельфии. – Я хочу помочь, просто… просто мне больно говорить о Монти. Он был для нас малышом. – Она вздохнула и слегка обмякла. – Самый младший из нас. Наверное, мы его немного избаловали. Особенно когда мама умерла. – Покончила с собой. – Да. Это и сейчас больно, а тогда для всех нас было во сто крат больнее. Она просто была нездорова, не в себе. В разладе с собой. Утратила веру и лишила себя жизни. – Для семьи это большое испытание, – сказала Пибоди очень мягко. – Тем более для такой верующей семьи, как ваша. А ваша мама веру утратила. – Мне кажется, она утратила желание держаться этой веры. Она была больным человеком, и рассудком, и душой. – Ваш отец по этому поводу занял весьма строгую позицию, – вставила Ева. Снова на щеках Филадельфии появился румянец, на этот раз – больше от возмущения, чем от неловкости, решила Ева. – Это была – и есть – трагедия исключительно личного характера. Если, как вы выражаетесь, он и занял строгую позицию, то из-за того, что испытал великое горе и великое разочарование. Вера моего отца была неколебима. – А матери – нет. – Она была нездорова, – повторила Филадельфия. – Она заболела – или обратилась за врачебной помощью – вскоре после рождения самого младшего из вас. – Это была неожиданная и тяжелая беременность. И вы правы, на ее здоровье она сказалась. |