Онлайн книга «Сметенные ураганом»
|
– За что же он вас ненавидел? – За то, что я не такой, как он. – Простите, я не знала… – стушевалась Света. – Вы многого обо мне не знаете, моя прелесть. – Так расскажите, мне интересно. – Что вас интересует? Мое материальное положение, недвижимость, работа, хобби? – Про материальное мне известно. У вас денег больше, чем это необходимо нормальному человеку. Давайте про недвижимость. – Здесь у меня ее нет, только здание, что под клубом. Отцовскую халупу я не считаю квартирой, живу в отеле. У меня есть квартира в Стокгольме. – А вилла где-нибудь на Кипре? – К чему? Тратиться на содержание дома, в котором никогда никто не живет? Я человек практичный. Мне такие цацки ни к чему. – Давайте про работу… – В сферу моей деятельности входят грузовые перевозки морским транспортом. Три сухогруза, думаю прикупить танкер. – О-о, как интересно! А клуб, это что? Так, для развлечения? Он пожал плечами. – Захотелось изобразить местечко для отдыха в собственном вкусе. Думал, что прибыли не будет, но он начал себя окупать. – Хобби? – Теннис, карты, женщины, – быстро перечислил Шереметьев. – Что?! – Я честно признаюсь: женщины – мое самое страстное увлечение! – плотоядно улыбнулся он и добавил: – Я их коллекционирую. Ей почему-то вспомнилась рыжеволосая стриптизерша. Интересно, она все еще украшает его коллекцию? Вслух Света довольно брезгливо заметила: – Как были наглым типом, так и остались. – А вас, Светлана, что увлекает, кроме жульничества на своей торговой базе? – Какого жульничества? – А как еще можно назвать то, что вы там творите? Торговля просроченными продуктами – это что, по-вашему? А целая фура ворованного кофе?.. – Не ворованного, просто без документов. – А почему без документов? – Меня это не касается. Попался дешевый товар, вот я и взяла. – А то вы такая наивная – не понимаете, почему товар без документов и невозможно дешевый? Дальнобойщиков на трассах убивают, не слышали никогда? – Откуда вы знаете, что происходит на моем складе? – вскипела она. – Разведка донесла, – хмыкнул Шереметьев. – Вы что, внедрили ко мне кого-то? – Не беспокойтесь, этот человек уже уволился. – Да как вы додумались до такого?! Отхлебнув из чашки, он невозмутимо ответил: – Я беспокоился о деньгах, которые дал вам взаймы, достаточно ли эффективно вы работаете и сумеете ли когда-нибудь их вернуть. – Я почти все вам вернула, последние пять тысяч могу отдать хоть сегодня. – Вы нарушили условия нашего договора. Светлана подозревала, о чем он, и все равно спросила: – Какие еще условия? Закурив, Шереметьев полюбовался на струйку дыма, тянувшуюся к потолку, затем перевел взгляд на нее и медленно проговорил: – Если мне не изменило зрение, я видел в глубине вашего склада господина Улицкого? Вы сделали его своим компаньоном. Слово «господин» так не шло Мише. – Ну и что? – вскинула она голову. – А то, что, давая деньги, я ставил вам условие, чтоб ни один рубль не пошел на поддержку этого человека. – Деньги я вам, считайте, что отдала, – отчеканила Света. Ехидная ухмылка искривила его рот, и он спросил елейным голосом: – А откуда они у вас взялись, позвольте полюбопытствовать? – Я их заработала. – Вы их заработали, купив склад на мои деньги, и продолжаете зарабатывать. Так что выходит, с помощью моих денег вы поддерживаете этого никчемного… – Не смейте так о нем говорить! – не выдержала она. – Миша мой заместитель, и он честно работает. – Ну да-а… – протянул Шереметьев. – Как-нибудь на досуге я бы проверил вашу бухгалтерию. Представляю, сколько убытку он вам причинил! Света пожала плечами и с подчеркнутым равнодушием заметила: – Что вы вечно так кипятитесь из-за Миши? Можно подумать, вы ревнуете… Он расхохотался. – Вы слишком самонадеянны. Для того чтоб ревновать, нужна такая малость, как любовь. В раздражении она схватила сигарету и ждала, когда он поднесет зажигалку. И черт ее за язык дернул брякнуть про ревность! – Вы так его ненавидите, что ничего другого в голову не приходит, – сказала она, выдыхая дым. – В вашу прелестную головку пришла неправильная мысль. А насчет ненависти… Ее нет, как нет и симпатии. Единственное, что можно испытывать к такому человеку, – это жалость. – Жалость? – Да. Ведь он продукт общества, которого больше не существует, сын развалившейся страны, исповедующий давно устаревшие нормы морали и идеологию. Не вписывается он в новую жизнь. – Он тоже так сказал – не вписываюсь, – невольно вырвалось у нее. – Да? Значит, все понимает? Тогда ему совсем тяжко. К тому же вы опять заставили его быть рядом. Он сильно сопротивлялся? – О чем вы? – Как вам удалось уговорить его стать компаньоном? У него был шанс вывернуться, но вы приковали его новыми цепями… Должно быть, вам обоим доставляет удовольствие страдать, глядя друг на друга. Прямо духовный мазохизм какой-то, ей-богу… Светлана устала от этого разговора и хотела уйти, но Юрий удержал ее. – Поговорим о серьезном. Вам не противно связываться с ворами и аферистами? Не жалко обманывать бедных людей, которые покупают ваши испорченные продукты? Неужели совесть вас не мучает? – Если вы хотите довести меня до белого каления, так не старайтесь. Я прекрасно знаю, что обманывать нехорошо, но просто не могу иначе. Честное слово, иначе я не разбогатею! Думаете, если бы я делала все как положено, я отдала бы вам долг? И разве можно у нас честно вести дела? Инфляция бешеная, того и гляди опять «черный вторник» случится, да и вообще… В нашей стране нельзя быть уверенным в завтрашнем дне, если у тебя нет в запасе кучи деньжищ в твердой валюте. И пока я их не заработаю, я буду бессовестной. Не могу я сейчас позволить себе думать о совести… – А также о чести и о порядочности, – кивнул он, глядя на нее абсолютно серьезно. – Ничего. Вот разбогатею, тогда и стану честной, совестливой и порядочной. – Полагаете, разбогатев, вы волшебным образом изменитесь в лучшую сторону? Хотелось бы верить, только вряд ли… |