Книга Девять жизней Кристофера Чанта, страница 58 – Диана Уинн Джонс

— Ну, возможно, здесь больше виновато наше общее увлечение крикетом, — стараясь быть честным, ответил Кристофер.

— Неужели? — вежливо отозвался Габриэль и повернулся к Богине, которая отыскала Праудфут и нежно ее гладила. Габриэль посмотрел на котенка, потом на голые ноги девочки. — Юная леди, — проговорил он, — вы ведь юная леди, не правда ли? Пожалуйста, покажите мне подошву вашей левой ноги.

Богиня с вызовом развернулась и подняла левую ногу. Габриэль взглянул на голубоватую отметину, потом перевел глаза на Кристофера.

— Да, я настоящая Ашет, — сказала Богиня, — и не надо так смотреть на Кристофера. Я сама сюда явилась. Догадалась, как это сделать!

Габриэль прищурился:

— Воспользовавшись жизнью богини Ашет как второй? — Он отставил пустую чашку и взял из рук Флавиана полную. — Моя дорогая девочка, — отхлебнув, продолжил он, — как глупо! Вы ведь сами очень сильная кудесница. Вам не нужно было использовать Ашет. Вы дали ей власть над собой, и Рука Ашет теперь будет преследовать вас всю оставшуюся жизнь.

— Но я думала, что использую магию, которую дает мне Ашет! — возразила девочка.

— У Ашет, конечно, есть сила, но она никогда ею не делится. Все, что вы делаете, идет от вас самой.

Богиня рот открыла от изумления. Казалось, она вот-вот расплачется. Но тут Флавиан сказал извиняющимся тоном:

— Габриэль, похоже, Рука Ашет нас окружила…

В это мгновение раздался грохот снизу — это свалилась «верша для омаров».

Все высыпали на лестницу, а Габриэль в недоумении застыл на месте. Кристофер рванул к лестнице и сделал то, о чем всегда мечтал, — вскочил на мраморные перила и съехал по ним вниз. Богиня съехала следом. Очутившись внизу, Кристофер первым делом наткнулся на Габриэля, который уже стоял там, разглядывая свою прозрачную жизнь. Взоры остальных были обращены в другую сторону.

В звезде появился дядя Ральф в доспехах и с тяжелым жезлом. Кристофера это не удивило. Но даже если бы дядя прихватил с собой противокошачье заклинание, оно, безусловно, не сработало бы против кота из храма. «Верша для омаров» упала точно на звезду, так что кот и дядя Ральф оказались запертыми вместе. И кот не терял времени даром!

Сквозь зеленоватые клубы дыма от драконьей крови было видно, как дядя Ральф топчется в клетке, наступая на блюдца с кошачьей едой и замахиваясь на Трогмортена жезлом. Кот двигался быстрее дяди и жезла, но достать дядю через его броню не мог. Положение получалось безвыходное.

Кристофер оглянулся и увидел рядом радостно улыбающегося Габриэля. «Похожая улыбка была у него на лице, когда мы подняли в воздух того обитателя Одиннадцатого Мира», — подумал Кристофер.

— Ну что, дадим коту немного позабавиться? — спросил Габриэль.

Кристофер кивнул. Доспехи дяди исчезли, под ними оказался рыжий твидовый костюм. У Трогмортена тут же появилось семь лап, три головы, когти-бритвы, он зашипел и забрызгал слюной. За секунду ему удалось несколько раз прогуляться вверх и вниз по дяде. Спустя еще пять секунд кровь полилась рекой, и Кристоферу стало жалко дядю, поэтому, когда через полминуты Трогмортен с рычанием куда-то исчез, Кристофер вздохнул с облегчением.

А кот был уже в руках Богини. Он отчаянно вырывался, но девочка сказала:

— Нет, Трогмортен. Я говорила тебе и раньше, что нельзя царапать лицо! Это очень дурно.

— Дурно или нет, но мне понравилось, — с сожалением сказал Габриэль, бережно наматывая что-то невидимое на руку. — Симонсон, — позвал он, — это вы отвечаете за клетку? Пока он отбивался от Трогмортена, я отнял у него магию. Уберите клетку и заприте его где-нибудь до приезда полиции.

С этим возникли сложности: едва клетка начала подниматься, Трогмортен метнулся к ней и попытался пролезть внутрь. Дядя взвыл. Тогда один из конюхов забрался под потолок и отцепил канат с клеткой. Та с ужасным грохотом упала на пол, дядя снова оказался под ее защитой, а Трогмортен, истошно вопя, начал носиться вокруг.

Когда в конце концов клетку сдвинули, из лужи крови посреди звезды поднялся серебристый столб. Он поднимался все выше и выше, постепенно принимая очертания человека, и наконец из него выступила женщина в серебряном платье, серебряной маске и с серебряным копьем.

Богиня задрожала от страха и спряталась за Кристофера.

— Серебро, — предупредил он. — Я ничего не смогу сделать.

Он сжал зубы. Первый раз за все время Кристофер почувствовал, как беззащитен и гол человек с одной-единственной жизнью. Богиня метнулась к Габриэлю и схватилась за его черный сюртук:

— Это Ашет! Спасите меня!

— Мадам, — вежливо сказал Габриэль привидению, — чему мы обязаны честью узреть вас в нашей скромной обители?

Привидение проницательно поглядело в щелки маски сначала на Габриэля и спрятавшуюся за него Богиню, потом на Кристофера, на клетку и на всеобщий беспорядок в холле.

— Я надеялась, что это более респектабельное заведение, — сказала женщина глубоким мелодичным голосом и сдвинула маску с лица.

Посмотрев на это лицо, Кристофер почувствовал себя круглым идиотом в тигровой шкуре с навешенными на нее побрякушками.

— Матушка Праудфут! — воскликнула Богиня.

— Я давно пытаюсь прорваться сквозь эту пентаграмму, дитя мое, — раздраженно проговорила матушка Праудфут. — Тебе следовало со мной посоветоваться, прежде чем принимать столь важное решение. Ты ведь знала, что я непременно изменила бы для тебя правила, если бы могла. — И, повернувшись к Габриэлю, добавила: — Вы выглядите достаточно солидно. Это вы тот самый главный волшебник Двенадцатого А, де Витт?

— К вашим услугам, мадам. Простите нам этот временный беспорядок. У нас были неприятности, а вообще мы вполне достойные и уважаемые представители своего народа.

— Я так и думала, — ответила матушка. — Не могли бы вы позаботиться об этой Дочери Ашет? Я была бы вам весьма благодарна, если бы вы помогли мне, потому что я должна сообщить о ее смерти.

— В каком смысле — позаботиться? — осторожно спросил Габриэль.

— Отправить ее учиться в хорошую школу и, более того, стать ее официальным опекуном, — сказала Праудфут и величественно сошла с пьедестала.

Ростом она оказалась с Габриэля. И вообще, чем-то они были похожи: оба худощавые и строгие.

— Эта девочка — моя любимица, — объяснила матушка. — Я всегда стараюсь спасти их, когда они становятся взрослыми, но почти все они так глупы, что я не сильно переживаю, если мне это не удается. Но как только я поняла, что эта девочка не чета остальным, я начала делать для нее отчисления из фонда… храма. Думаю, мне хватит средств, чтобы устроить ее судьбу.

Она отбросила шлейф платья, и обнаружилось, что пьедесталом ей служил небольшой сундучок. Матушка широким жестом откинула крышку, и Кристофер увидел великое множество мутных полупрозрачных камешков, похожих на дорожный гравий. Однако Габриэль взирал на них с благоговейным трепетом. Такрой и Флавиан беззвучно переговаривались, многозначительно стреляя глазами в сторону сундука. Кристоферу послышалось слово «бриллианты».