Онлайн книга «Вернуться живым»
|
– Ник! Черт возьми! Ты почему на связь не вышел? Голос ротного был злой и гнусный. Связист, гад! Проспал! – Не можешь службу организовать? – Могу… – Тогда организуй! Иначе всю ночь будешь лично докладывать через каждые пятнадцать минут! – Понял, организую, связь будет… – Конец связи! – До связи… Ага! Так прямо и разбежался – «каждые пятнадцать минут»… Наверное, самого комбат вздул. Точно, наверняка Сбитнев сам проспал. А Колесо и я просто под горячую руку попали. – Колесо! Проспал? – Чуть-чуть задремал. Минут пять. – Мерзавец! Может, десять? – Может. – Может, двадцать? – Х-х, может… – Колесников, черт бы тебя побрал! Не мог проспать в другой раз? Еще уснешь – убью! Спишь только днем. Понял? – Есть, спать днем… – уныло ответил солдат. Я выглянул в оконный проем – звездное небо, черная тьма со всех сторон, и ни огонька в кишлаках. Было слышно, как бойцы лениво на постах перекликались. О! А служба-то организована! Часовые добросовестно через каждые пятнадцать минут окликают друг друга, связист вызывает экипажи БМП и отвечает начальству. Двор, костерок во дворе, часовые, пускают раз в час ракеты в небо. Мы словно на островке добра во враждебном безбрежном океане зла, и вокруг нас исключительно волны ненависти и смерти… Утром притопал прапорщик Голубев в сопровождении пулеметчика. Рожа у прапора была мятая, заспанная, усталая. Все же возраст дает о себе знать – как-никак он постарше нас лет на пятнадцать. – Ну что, досталось ночью от ротного? – Угу. – Это ерунда. Ты, вероятно, не слышал, как его взгрел комбат! – Догадался еще ночью. – А нам прилетело бумерангом, – хихикнул прапорщик. – Подорожник сидит у дороги, в хорошем укреплении, у него теплый кунг и полсотни бойцов, и «духовской» «зеленки» рядом с ним нет. Ему хорошо. Лучше, чем нам. – Это точно. А как тебе в одиночку командуется? Скучно? Страшно? – Могло быть и лучше. А ты разве не один? – Со мной техник, нас двое. Дежурим по очереди – у нас два поста. – А ротному получше, чем нам. В компании с двумя Серегами ему гораздо веселей… – Лейтенант! Как Новый год будем встречать? Бутылка есть? – Сизый! Ты же знаешь, я на войне не пью и тебе не разрешаю. И Федаровичу не советую! – Эх, молодые начальники, души старого прапорщика не понимаете. А чего понимать его душу? Душа старого пьяницы! Вся его беспутная жизнь запечатлелась на лице в виде глубоких борозд, и они, словно шрамы, испещрили лоб. Впалые щеки, редкая бороденка, нездоровый землистый цвет лица. Хроник-язвенник. Они с техником Тимофеем Федаровичем словно близнецы: похожи и лицами, и повадками, и привычками. Выпитая водка годами углубляла морщины Сизого и увеличивала их число на помятом лице, добивала желудок и печень. Но Голубев знай себе пил и пил и жаловался на последствия желтухи и тифа. – Ну, ладно, я пошел обратно, грусти в одиночку, – вздохнул прапорщик, махнул рукой и скрылся в тумане. С его уходом я опять задумался и загрустил. Послезавтра ночью Новый год. Надо хоть как-то отметить его. А чем? – Эй! Владимиров! Дубино! Компот мы сварить способны? – Способны. А зачем? – спросил одессит Владимиров. – Новый год же! Выпьем компот в двенадцать ночи… – Лучше б водки или самогонки, – вздохнул почти гражданский человек Владимиров, одним словом, дембель. – На худой конец – бражки… – Тебя, наркоша, гражданка быстро сломает и перемелит с твоими взглядами на жизнь. В Новый год нормальные люди пьют шампанское! При его отсутствии мы с вами пьем компот… Бойцы нашли алычу, засохший виноград, перезрелую айву на деревьях, а сахар собрали из пайков. Замечательный получится компот! Сельский бульбаш Дубино с грустью посмотрел на бак компота и тяжело вздохнул. – Може брагу лучше сделать? Это мы мигом… – Дома в деревне будешь брагу и самогон гнать, а здесь – компот. На войне трезвость – норма жизни солдата! Сержант вновь вздохнул и побрел к костру. Среди ночи меня разбудил ехидный голос ротного: – Опять спишь? – Нет, брожу по кишлаку! – Шутишь, ну-ну… Шути. Через полчаса снимаемся. Сначала выхожу я со взводом, затем Голубев, а потом после нас уходишь ты. Понял? – Понял. Чего ж не понять… Куда идем? Домой? – Начальство скажет, когда выйдем из «зеленки». Ночную тишину растревожил шум техники. Эх, как бы нам засаду «духи» в потемках не организовали на выходе из кишлака. Хорошо только то, что сейчас три часа ночи, и прознать про наше поспешное отступление аборигены не успеют и вряд ли примут свои гнусные меры. – Замкомвзвода! Буди солдат, только тихо! – принялся я тормошить сержанта. – А, шо! Товарыш лейтенант, «духи»? На нас напали? – сонно запричитал Дубино. – Все в порядке. Открой глаза. Да просыпайся же скорее! Сержант Дубино понемногу приходил в себя, начинал соображать. – Нэ напали? Тады шо? – Тады-тады… туды-сюды. Уходим через полчаса. Буди солдат, но без криков. Собирать манатки тихо-тихо. Сесть по машинам и ждать. Один дозорный остается на крыше. Как техника пойдет мимо нас, тогда и мы заведем машины, а наблюдатель пусть быстро спускается и к моей машине бежит. – Поняв, поняв. Усе поняв… – Ну, раз усэ поняв, то командуй, бульба!.. Взвод зашевелился. Хорошо, что уходим, а то «духи» наверняка Новый год испортили бы обстрелами. Бойцы радовались. Домой! В казарме или в общаге праздновать гораздо приятнее и веселее. Знать бы тогда, что нас ждет на самом деле. Растревожив гулом ночной сон кишлака, мимо нас помчались БМП. Вот ротный, вот Недорозий, вот гранатометчики. Мы рванулись следом. Наконец крайняя застава. В этот раз пронесло – проскочили без засады. Не останавливаясь на посту, сразу уходим к большой дороге и дальше поворачиваем в открытое поле. В центре поля развернут командный пункт полка. Едва мы вышли из кишлака – артиллерия сразу принялась обрабатывать оставленную нами «зеленку», прикрывая арьергард отходящего батальона. Офицеры собрались вокруг ротного. Поздоровались, переглянулись и дружно засмеялись. «Ссыльный» Недорозий выглядел очень ошарашенным, взъерошенным и напуганным. Тяжело быть взводным на войне после тридцати пяти, ведь его ровесники полками и батальонами командуют. – Ну как, Серега? Понравилось на боевых? – спросил Острогин. – Как тебе война? |