Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Сестра»
|
Один, всегда один. Дети малы, родители ушли, сестры не понимают до конца; кто сказал, что корона – не терновый венец? Анна чуть кивнула, словно соглашаясь с мыслями брата… угадала? – Как и что дальше будет – одному Богу известно, а они уже друг друга понимают, поддерживают… – Учиться хотят. И других детей учить. – Разве плохо это, братец? Алексей Михайлович пожал плечами. – Да не плохо. А не до́лжно им об этом думать. Они мне сказали, что пусть-де они с дерева есть станут, только чтобы другие дети на Руси не голодали. – Они и со мной про то говорили, братец. И сказали, что раз Бог о них позаботился, то они о других должны позаботиться. – А мы о том в их возрасте думали? – Так разве плохо, что понимают они больше нашего? – Под такой ношей и более крепкие плечи гнутся. – Вот и не разлучай их пока, братец. Вдвоем все вынести легче, чем поодиночке. – Алексей просится школу устраивать, Софью за собой тянет, а ведь не бывало такого ранее. Как бы не прокляли… – Да кто решится, братец? – И не по чину это Софье… Анна вдруг упала на колени перед царем. По лицу побежали слезинки. – Братец! Христом-богом прошу! Смилуйся! Как ни грозен бывал Тишайший царь, но перед женскими слезами устоять не сумел. Тем более просили не жена и не сестрица Татьяна, а самая тихая и безропотная Анна. Сердце не каменное… Царь поднял сестрицу с колен, вытер ей слезы… – Знаю, о чем попросить хочешь. – Не в школу ж она рвется, ей рядом с Алешей быть хочется! Я с ней бы поехала, приглядела, чтобы все было по чину… – Посмотрю, что старец скажет, подумаю… Но видела, видела Анна – чуть дрогнул царь. Не за себя ведь просила, за племянницу. Под пыткой бы женщина не призналась, но иногда казалось ей, что Софья – живой веселый огонек. Который горит ясно и ровно. Дунешь – погубишь. И еще она понимала, что у нее так никогда не было. Она жила, как в полусне, с рождения и до того дня, как малышка вцепилась в нее и посмотрела в глаза. Вот у сестрицы Ирины такое было, когда к ней королевич сватался. Загорелась, да потом и потухла, зола осталась. Татьяна сейчас горит, но пламя это дурное, нехорошее. Неправильное. А Софью она погасить не даст. Понадобится – в ноги старцу кинется. Понадобится – на коленях от Москвы до монастыря проползет. Потому что впервые за невесть сколько лет живой себя почувствовала. Живой и счастливой… – Не плачь, сестренка… Алексей Михайлович ласково утирал катившиеся по лицу женщины слезы и думал, что, может, и не стоит рушить детскую дружбу. До Бога высоко, до Дьяковского далеко, авось и можно разрешить маленькую вольность? Пусть дети подольше не расстаются. Эвон они до чего вместе додумались. А он приезжать будет, приглядывать… да и не одних ведь отправит! С сестрицей Анной. Пусть пару лет поразвлекутся, почему нет? Уж ему-то лучше всех остальных известно, сколь богата запретами и ограничениями царская жизнь. * * * Сам монастырь Софье понравился. В той жизни она, конечно, в нем не бывала, с брезгливостью относясь к тем, кто гадил в жизни и ханжествовал в церкви. А иначе и не скажешь. Можно подумать, что покаяние отменяет сделанную гадость! Ан нет! Подлости тебе Бог не простит, что бы там попы ни пели. Она на весь род твой ляжет… Ну да это ушло в прошлое, а сейчас она смотрела на белокаменные здания и думала, что они красивы. Есть у русских чувство стиля и гармонии. И ни одно другое здание так не вписалось бы в эти холмы, в это синее небо… блестят на солнце золотые купола, и невольно хочется улыбнуться. Мир – прекрасен, разве нет? Разумеется, появление женщин в мужском монастыре было обставлено ужасно церемонно, но Софья все стерпела. И коридор из монахов, которые держали нечто вроде тряпок, и перегородку в храме, за которой пришлось прятаться… все ради одной встречи. Игумен Дионисий. Настоятель монастыря. Какой он? Длинные седые волосы и борода, черные брови, высокий лоб, черная ряса, делающая его кусочком монастырского сумрака – и неожиданно яркие и умные серые глаза. Такие… рентгеновские. Первым изобрел рентген русский приказный Иван Пушков. Согласно летописи, он говаривал своей жене Марфе: «Я тебя, стерва, насквозь вижу!» Анекдот всплыл неожиданно, Софья моргнула и весело и искренне улыбнулась игумену. – Доблый день, батюска… Она искренне старалась исправлять картавость, но сейчас не видела смысла стараться. Она – трехлетний ребенок, так ее и воспринимайте. И ответом на ее улыбку стала такая же теплая и сияющая улыбка мужчины. – Добрый день, дитятко. Поздорову ли? Софья кивнула. Мол, жива-здорова, чего и всем желаю. Дальше разговор пошел в русле светской беседы, хотя Софье все время приходилось напоминать себе – ей три года! Не пятьдесят! Цыц! Поинтересовался уроками – перевела все стрелки на Алексея. Поинтересовался верой – честно ответила, что Бог – есть. А остальное… молитвы знаю, чего еще надо? Я женщина, существо априори глупое, вот! Номер не удался. Разговор длился порядка десяти минут, когда игумен кивнул каким-то своим мыслям и поманил Софью к иконам. – Повторяй за мной… Молитвы Софья знала, и эту в том числе. И следующую. Картавила, но старалась… После третьей старец еще раз поглядел на нее. – Вижу, зла в тебе нет. Но есть нечто, мне непонятное. Ты мне ни о чем поведать не желаешь? Софья едва не фыркнула. Так это живо напомнило допрос в прокуратуре, да-да, и такое было в ее практике – отвертелась, хоть и была со всех сторон виновата. Сейчас, так и раскололась… Хотя подходящий вариант у нее был. Такая своеобразная заготовка… – Я болела… Софья коряво и картаво поведала о своем видении. Мол, лежала она в горячке, а потом к ней спустилась тетя. Красивая, вот почти как та, на иконе Божьей Матери, и глаза такие же добрые, только та была в белом платочке, а не в красном, погладила по головке и сказала, что все будет хорошо. А еще сказала что-то непонятное. Что дети ее огорчают, потому что спорят и кровь льют, а она ведь будет хорошей? И будет во всем помогать братику Алешеньке? Я спросила, кто ее дети, а она заплакала и ушла. Я, наверное, ее обидела… Вот так. И никаких вбросов информации, самой мало. К тому же о чем она может рассказать? Историческими анекдотами поделиться? Игумен выслушал с непроницаемым лицом – его бы в покер играть научить, плакали бы все казино Лас-Вегаса! – погладил девочку по голове. |