Книга Фейкбук. Реальная история, основанная на настоящей лжи, страница 32 – Дэйв Чичирелли

Кристина улыбнулась и сделала последнюю затяжку.

— Хочешь секрет? — Я скромно улыбнулся в ответ.

— Да?

— Название «Ниндзя бен Ладен» я только что придумал сам.

— Ты что, ему наврал?

— Получается, да.

Она смотрела на меня, явно не разделяя моей гордости.

— Ну я просто не принимаю всю эту болтовню всерьез, — поспешно добавил я. — Он ведь из массовки, понимаешь?

— Массовки?

— Ну да. Я его больше никогда не увижу, он сыграл крошечную роль в моей жизни. Как тебе объяснить… прохожие, роли без слов, заполнение фона…

— Это ужасно.

— Нет! Ведь я для них тоже массовка. Мы все и звезды, и герои второго плана. Когда так думаешь, чувствуешь себя намного свободнее. — Я не закончил мысль, потому что Кристина явно не собиралась со мной соглашаться.

— Не могу поверить, что ты до сих пор занят этой фигней на Фейсбуке.

— Мне казалось, тебе нравится… — Я чувствовал, что одна из первых поклонниц меня предает.

— Да, но это было несколько месяцев назад. Сколько можно? Твое вранье зашло слишком далеко.

— Я планирую проект на полгода. Короткий, он был бы неинтересен.

— Полгода? До самого апреля?

— Да, я думаю закончить на день дурака.

— Очень умно, — холодно сказала она.

— Ну, — я как-то сдулся, — да, наверное.

— По-моему, уже хватит.

— Ну ничего себе! Да можно сказать, из-за тебя все и началось! Если бы не ты, вышла бы просто тупая шутка. Ты даже свою маму впутала!

— Да. А теперь жалею. Ты постоянно врешь куче людей. У тебя совесть есть?

— Наверное.

— Ты же знаешь, что это неправильно. Дэвид, тебе нужно во всем признаться.

Она назвала меня полным именем и попросила признаться? Таким тоном сообщают о повышении. Кажется, я залился краской стыда.

Я присел на корточки, прислонившись к стене:

— Понимаешь… конечно, я чувствую себя виноватым. Особенно когда вижу, что людей захватывает эта история. Я очень старался не делать из Фальшивого Дэйва героя. Он все время ведет себя глупо и эгоистично. Как он обращается с девушкой, орет на френдов, отказывается от прежней жизни. Но штука в том, что люди уважают его гораздо сильнее, чем когда-либо уважали меня.

Кристина смягчилась:

— Конечно, Дэйв. Совершенно неважно, насколько глупо он себя ведет. Ты вообще представляешь, сколько людей мечтают бросить работу?

— Ну… Я мечтаю. Больше других. В Ред Банке мне говорили, что мое имя стало синонимом увольнения по собственному. Типа «Я готов сыграть Чичирелли». И неважно, что я заставил лже-Дэйва спрыгнуть с поезда или разгромить религиозную общину. Ему все прощают, потому что впечатлены его смелостью, которой хватило, чтобы изменить свою жизнь.

— Но тебе-то не хватило.

— А вот и нет, — парировал я. — Как ты думаешь, почему теперь я провожу все свободное время с коллегами по работе? Это единственная социальная жизнь, которая у меня осталась. Моя собственная покатилась к черту.

— Я-то тут при чем?! — громко возмутилась Кристина, но тут же осеклась. Мы оба вдруг поняли, что едва не поссорились. — Просто, — она продолжала гораздо более тихим, почти сочувственным тоном, — ты знаешь, что поступаешь плохо. Перестань врать и призна…

— Дэйв! — донеслось с другой стороны улицы. К нам бежала совершенно ошарашенная блондинка. — Это ты?

Стоп. Я ее знаю! Это Лорен… мы вместе работали в школьной газете. Она училась на класс младше. О, господи, нет!

— Ты вернулся? Из своего путешествия?

И тут я побежал, а Кристина сложилась пополам от смеха.

* * *

Я в ужасе бежал вдоль бесконечных баров и пестрой публики. Меня чуть не поймали! Лорен видела меня. Интересно, что дальше? Разоблачение? Или она решит, что обознлась? Вдруг мне стало дико смешно, и моими мыслями завладело одно-единственное слово.

«Путешествие».

То, что Лорен меня заметила, было не катастрофой, а признанием. Я заставил двадцатипятилетнюю женщину произнести слово «путешествие», и случилось это вовсе не в караоке. Моя ложь сделала реальной странные и чудесные вещи.

Я остановился, только пробежав с десяток кварталов, и присел отдохнуть на поручень велосипедной дорожки, ведущей на Вильямсбургский мост. Я согнулся, ловя ртом воздух, и почувствовал, как пот на лице стынет в холодном зимнем воздухе.

Я был измотан эмоционально и решил пройтись через мост пешком — моя манхэттенская квартира находилась как раз на другом берегу. Через десять минут прогулки по разрисованному красным тротуару и полумили граффити я вышел на обзорную площадку.

Стоял холодный декабрьский вечер, с Ист-Ривер дул обжигающий ледяной ветер. Но я решил потерпеть и долго смотрел на подсвеченные небоскребы Манхэттена и Бруклина. Успел увидеть Эмпайр-стейт-билдинг, пока не погасли прожекторы, зажженные в честь Хануки.

Холод не пускал пешеходов на мост, и было необычайно тихо. Только привычно шумели машины внизу да изредка грохотал проходящий поезд. В другое время я бы, наверное, не заметил, что телефон завибрировал, принимая смс. Наверное, Кристина интересуется, куда я подевался. Но номер оказался незнакомым. А вот код я знал очень хорошо. 732. Центральное Джерси.

«Ты никогда не благодаришь за цветы».

Мне стало нехорошо, но сюрреалистичность происходящего интриговала. Я снял перчатку и напечатал:

«Кто это?»

«Кейти Фишер».

«Это невозможно. Она из Пенсильвании, а этот телефон из Нью-Джерси».

«Жопа твоя из Пенсильвании».

Может быть, мой преследователь — профессиональный рестлер?

«Моей жопе далеко до уровня мастерства, к которому стремятся аманиты. Еще раз спрошу. Кто это? Я узнаю».

«Джон Фишер».

Я стоял на мосту, и мне казалось, что за мной следят. Вдруг мне стало весело. Незнакомец обрел власть надо мной, а я не мог нечего противопоставить. Впечатляюще и ужасно одновременно. Если бы это оказалась девушка, я бы влюбился.

«Чувствую запах заговора», — набрал я и уставился на экран.

Ответ пришел через пару секунд: «Ты должен знать о них все. Твоя изобретательность — и есть причина, по которой я слежу за твоей игрой в королевстве социальных сетей».

«Красноречивое обвинение».

«Вам везде будут льстить, молодой человек. Это ли не знаменитое обаяние Чичирелли?»

Прежде чем я успел отбить ответ замерзшими пальцами, пришло еще одно сообщение. «Друг мой, не беспокойся, что я обнародую свои «подозрения». Меня интересуют только игры. Ты ведь тоже их любишь? Разгадывать твою загадку было весело».